Искушение страстью

Он вернулся к разговору с ее отцом. Хэтти мысленно отметила, что при других обстоятельствах сочла бы эту картину уморительной: очень крупный и высокий молодой человек склонился к уху престарелого графа, о маленьком росте которого ходили легенды. Ее отец утверждал, что именно маленький рост сделал его превосходным моряком, и отчасти это была правда. На своих судах он мог ходить под палубой, не сгибаясь. Этот мужчина – почему-то Хэтти вдруг показалось неуместным даже мысленно называть его Зверем, и она теперь думала о нем как об Уите, хотя это и было неприлично, – затмил маленького графа, словно солнце.

Нет, не солнце. Он – шторм, надвигающийся на корабль в море. Такой шторм скрывает голубое небо за темными мрачными тучами.

Шторм – большой, красивый и непредсказуемый.

Что он говорит отцу?

Это может быть что угодно. Оба собеседника явно увлеклись и, похоже, перестали обращать внимание на окружающих. Хэтти попыталась прикинуть вероятность того, что они ведут светскую беседу, обсуждая погоду, закуски, духоту в зале и количество лакеев.

Интересно, бывает отрицательная вероятность?

Скорее всего, они все же говорят о ней.

Хэтти ускорила шаг, едва не сбила с ног маркизу Эверсли, пробормотала невнятное извинение и поспешила дальше. Если бы это был кто-то другой, она, возможно – возможно! – остановилась бы и принесла свои извинения, как положено. Но маркиза была отпрыском одного из самых скандальных семейств Британии, так что если кто и в состоянии понять острую необходимость узнать, о чем говорит ее отец с мужчиной, обладавшим слишком большим запасом опасных знаний о ней, то это она.

Хэтти была уже совсем рядом, когда граф кивнул, и на его лице промелькнула тень. У Хэтти перехватило дыхание. Ей не удалось определить, что это за эмоция, но отцовское выражение лица ей не понравилось. Она с разбегу остановилась, словно налетев на препятствие, и выпалила раньше, чем сообразила, что лучше промолчать:

– Хватит об этом.

Граф обернулся и уставился на дочь в немом изумлении, а Уит выпрямился – и…

«Боже, помоги мне!»

– Это проблема, – тихо сказала Нора, державшаяся за спиной Хэтти.

Человек не может иметь такую чарующую, колдовскую улыбку. Это неправильно! У Хэтти появилось безумное желание развести руки и заслонить его от всех остальных. «Не теряй головы, Хэтти!»

Она с трудом проглотила застрявший в горле комок.

– Что ты… вы здесь делаете?

Уит не обратил внимания на откровенную грубость и протянул руку.

– Леди Генриетта. – Его тон был мягким и очень вежливым, в нем отсутствовали обычные нотки вульгарности.

Хэтти нахмурилась и наклонила голову, испытывая нечто подозрительно близкое к разочарованию. Неужели перед ней тот же самый мужчина? Где акцент человека, выросшего в Ковент-Гардене?

Его янтарные глаза зажглись теплым пламенем, и Хэтти ощутила, что такое же пламя зажглось где-то глубоко в ней.

Нет, ему не удастся так просто приручить ее. Ее взгляд скользнул по протянутой руке, но она не протянула свою в ответ.

– Ответьте на мой вопрос… пожалуйста.

Он не сделал этого – хоть эта черта осталась от прежнего Зверя, – и тогда она повернулась к отцу, отметив осуждение на его лице.

– О чем вы говорили?

Граф сжал губы:

– Смени тон, девочка.

Хэтти досадливо поморщилась, но прежде чем придумала, что сказать, подал голос Уит:

– Чадл.

Вот и тьма появилась – густая, обволакивающая, и предостережение, более грубое и резкое, чем последовало от отца. Хэтти с удивлением покосилась на Уита, прекрасного, как римское божество, неведомо как оказавшегося на лондонском балу.

Перемена должна была вывести ее из равновесия, однако, наоборот, успокоила. Это лишь ухудшило ситуацию. Хэтти гордо выпрямилась, вздернула подбородок и заявила:

– Ты… вы не должны с ним разговаривать.

Нора закашлялась, скрывая изумление. Разговоры вокруг стихли. Лондонские аристократы делали все возможное, чтобы, как того требовали приличия, не смотреть, но напряженно прислушивались. Кажется, у некоторых из них даже уши шевелились. Хэтти переступила с ноги на ногу и сообщила:

– Я хотела сказать, мистер Уиттингтон… – Его губы чуть дернулись, когда Хэтти произнесла его имя. – …Вы не должны… то есть вы должны мне танец. – Она потрясла смятой бальной карточкой. – Вы записаны в моей бальной карточке. – Повернувшись к отцу, она повторила: – Он в моей бальной карточке.

Повисло молчание. Оно длилось месяцы… нет, годы!

Хэтти покосилась на Нору.

– Он в моей бальной карточке.

«Благослови тебя Бог, Нора!» Подруга сразу поняла, что надо делать.

– Да, конечно, поэтому мы и пришли. Безусловно.

– Ты намерена… с ним танцевать? – недоуменно переспросил отец.

Хэтти еще раз махнула смятой карточкой.

– Так здесь написано.

– Ну так… танцуй. – В голосе графа звучало непонятное сомнение.

– Прекрасно! – Она обернулась к своему потенциальному партнеру и спросила: – Танцуем? – Ее голос скорее напоминал писк, но она предпочла этого не заметить.