Искупление Риза (ЛП)

Риз пробежался взглядом вдоль трех рядов натянутой бечёвки. Он уважал свою работу и хотел улыбнуться, но не позволил себе этого. Те времена не были веселыми. Они подтверждали ту мерзость, произошедшую много лет назад, когда он подвергался ужасающему насилию со стороны отчима, пока его мать, откинувшись на спинку стула и потягивая церковное вино с длинной сигаретой в придачу, наблюдала и просто качала головой, потому что он бил и ее тоже. Риз взбесился еще больше, когда воспоминания о его мертвой матери омрачили его больную голову. Он твердил себе снова и снова, что может сдержаться. Что может позволить этой девушке уйти после того, как получит все, что ему от нее нужно. Но по мере того как длились секунды, а хаос из образов матери не желал покидать его мысли, он понял, что биение пульса под ее запястьем окончательно остановится после того, как он украдет желаемое.

Украдет.

Это то, что он делает.

Является ли это действительно воровством, когда разрушение носит цикличный характер? По собственной ли вине он стал таким мерзким? Было ли это результатом того, что он перенес, или ему суждено было стать человеком, способным на ужасные, немыслимые поступки? Он покачал головой, и его взгляд остановился на связанных запястьях девушки. Гудение кондиционера напомнило ему, что ад, в котором он находился, реален. Он с трудом сглотнул, чувствуя, что находится в ловушке четырнадцатилетней головы, которая была залита кровью десять лет назад. Он был слабым. Риз знал это. Он был не в состоянии двигаться вперед. Но как это могло быть возможным, когда все, что он делал, это творил извращения одно за другим?

Руки девушки перестали дрожать, унылая бледность ее кожи приобретала синеватый оттенок. Риз знал, что на этот раз сделал все правильно; веревка завязана отлично, не то, что несколько месяцев назад, когда девушка смогла освободиться из его пут. Снова захотелось улыбнуться, когда он вспомнил, как гнался за ней по черному асфальту до грязного заброшенного магазина шин на Рурал Рут 530. Он убил ее за неповиновение.

— Ты попадешь за это в ад, — прошептала девушка Ризу, ее голос дрожал, как будто она говорила истину, с которой никто не соглашается.

Риз рассмеялся, а затем заставил себя остановиться, прикоснувшись своими мозолистыми пальцами к ее теплой руке. Ему всегда было любопытно прикосновение женщины — что можно почувствовать, когда тебе отвечают взаимностью, потому что он не получал этого раньше. Он никогда не оказывался в такой ситуации, чтобы держать какую-то девчонку в качестве домашнего животного, хотя эта мысль приходила ему в голову много раз. Риз знал, у него не хватит терпения, чтобы научить их хотеть его. Он просто должен взять то, что ему нужно, освободить их или убить, и найти следующую, которая напомнит ему ее.

Безусловно, этого недостаточно. С каждым разом ему требуется все больше и больше. Ран, боли, которую он причинял, льющейся крови никогда не было достаточно, потому что они были не ее. Он мечтал о встрече с чем-то лучшим, о теплых поцелуях девушки, которая будет желать его. Хотя и не был уверен, что это мечты. Он был убежден, что это больше похоже на проблески в небе, пытаясь убедить себя, что их не существует и ему никогда этого не увидеть.

Он вздохнул от нетерпения, не зная, куда заведет эта ночь. Взглядом он путешествовал по ее тонкой шее, восхищаясь пульсирующим под ее белоснежной кожей доказательством жизни, которую он так отчаянно желал отгородить от мира, и все потому, что свою жизнь он потерял. Ему было интересно, был ли он продуктом безумной жестокости, или, может быть, просто одним из слабаков. Безусловно, были и другие, которым выпало пережить гораздо худшее, чем ему, и они не стали такими, как он.

Он с трудом сглотнул и опустил взгляд вниз, к вздымающейся груди девушки. Ее груди были похожи на маленькие дерзкие холмики, и его рот наполнился слюной. Нормальный мужчина захотел бы быть нежным, скользить рукой по ее обнаженной груди, пока женщина не захныкала бы от удовольствия. Риз не был нормальным. В его фантазиях он рвет влажную от пота рубашку на ее теле, а она кричит и молит его о пощаде и просит, чтобы ее развязали. Этого требовало его паталогическая жажда освобождения.

Сегодня вечером он наслаждался бы этим каждую кровавую секунду. Риз получил бы то, что ему нужно, но печаль, лившаяся с ее губ, не была ложью, она была истиной. Он знал это. Он не был порядочным человеком, да и никогда не хотел быть. Было ли то, что он совершал, просто способом отомстить Богу, существование которого его, будучи мальчиком, заставляли признавать каждое воскресенье? Возможно. Он устал пытаться ответить на этот вопрос, и взамен просто свыкся и принял все это. Все, кроме Рен. Он хотел найти ее, потому что она важна для него. Это не любовь, это нечто иное. Он пытался выяснить это в течение десяти лет, и не смог. Только знал, что его время было на исходе.

— Ох, дорогая, — Риз помолчал, глядя девушке в глаза, — ад — это именно то, чего я хочу.