Искупление (ЛП)

— Ты можешь поговорить со мной, — я встала и медленно направилась к нему. — Ты же знаешь это, не так ли?

— Просто… — он вздохнул, потирая затылок. — Я не могу… Я действительно не могу.

— Но…

— Майя, — Николай обернулся. — Я бы хотел поговорить. Поверь мне.

Я опустила глаза в пол, нервно хрустя суставами пальцев, пока он раскачивался назад и вперед на носках своих туфель.

Движение настолько знакомое...

Гипнотическое.

Назад и вперед, назад и вперед.

Я снова хрустнула суставами пальцев.

Николай крепко схватил меня за руки.

— Что происходит?

— Твои туфли… — я почувствовала, как перед глазами все поплыло. — Не твои туфли. Извини, просто то, как ты стоишь.

Понимание отразилось на его лице, хотя я понятия не имела почему. Я снова посмотрела на его обувь. Я ничего не могла с этим поделать. Николай медленно поднял руку к моему лицу. Я думала, он собирается потрогать мой лоб, чтобы проверить, не заболела ли я, но вместо этого он прикрыл мои глаза своей рукой так, что я могла смотреть только вниз на движение его обуви, пока он переступал с пятки на носок. Это словно фильм ужасов, транслирующийся прямо в мозге. Я видела кровь на его обуви, капли, капли, капли. Я с трудом оторвалась от этого зрелища.

— Майя, что ты видела?

— Кровь, — я задыхалась, — на твоей обуви.

ГЛАВА 38

Зови меня, как хочешь, только дай водки.

~ Русская пословица

Николай

Я выругался и убрал свою руку, ее глаза блестели от невыплаканных слез.

— Я сошла с ума? Только честно.

Если бы все было так просто — поставить простой диагноз о психической нестабильности, выписать ей рецепт, и мы смогли бы двигаться дальше. Нет, ее реальность была настолько трагичной, что мне было больно думать об этом.

— Николай? — умоляла она, ее голос был тихим, испуганным.

— Нет.

Я вздохнул и потянулся к ее руке, переплетая наши пальцы. Я чувствовал биение своего сердца, когда оно ударялось о мою грудь. Я выдохнул. Вдохнул. И снова выдохнул. А когда посмотрел на нее? Казалось, что все естественные функции моего тела требуют больших усилий. Я должен был напоминать себе, что нужно дышать, заставлять себя думать четко. Информация, которой Феникс поделился со мной, была бесполезной. Пока им удалось взломать камеры, которые были в распоряжении у Петрова... Они по-прежнему испытывали трудности в поисках реального расположения борделя. Каждое исследуемое место было ложным. Феникс считал, что реальное местоположение было спрятано где-то в подсознании у Майи... Я согласился с ним, потому что именно я закрыл эту дверь и выбросил ключ, черт возьми.

— Если бы я попросил тебя об одолжении, — я собирался лгать ей… снова. — Но не смог бы рассказать, зачем это нужно сделать…

Она пожала плечами.

— Это зависело бы от того, о каком одолжении пошла бы речь.

— Майя, я очень хорош в том, чем занимаюсь, так почему бы тебе не позволить мне ввести тебя в транс, и мы смогли бы поговорить про эту кровь, возможно, узнать, почему тебя беспокоят эти видения?

Она нахмурилась.

— Я не знаю… — она отвела взгляд. — Мой отец всегда был очень суеверен в отношении гипнотерапии. Он говорил, что это работа дьявола.

Иронично, что дьявол предостерегал от дьявола.

— Это абсолютно безопасно, — успокоил ее я. — И у меня есть скрытый мотив.

— О, — она шагнула в сторону. — И что это?

Я подготовился ко лжи, заставляя свое тело расслабиться, позволяя легкой улыбке появиться на моем лице.

— Ну, Феникс считает, что твой отец все еще удерживает девушек в борделях, но каждое место, которое бы мы не проверяли, приводит нас в тупик. Судя по всему, в эксплуатации находятся два борделя... Они смогли взломать камеры наблюдения, но их расположение не ясно…

— И ты думаешь, я знаю, где они? — спросила она. — Слушай, мой отец не позволял мне приближаться к любому из его предприятий, а они были законными... Моя мама и я… мы были трофеями, которые он выставлял на политических обедах... Мы никогда не скрывали его секреты, потому что не были посвящены в них. У него не было причин рассказывать нам об этом.

Я надавил на нее сильнее.

— Но разум… — я облизал губы, снова ненавидя себя за попытку манипулировать ею... Но мне нужно, чтобы она сказала «да»… Если она откажется, мне все равно придется сделать это, и я не был уверен, хотел ли жить дальше, зная, что все основано на лжи. Я хотел рассказать ей, и я бы рассказал, но после того, как уничтожил бы все, после того, как смог бы предоставить ей повод остаться.

После того, как смог бы доказать, что буду сражаться с ее отцом до самой победы.

— Он силен, но ты, возможно, что-то видела, но не полностью осознавала это.

Майя молча удерживала мой взгляд в течение нескольких секунд.

— Ты любишь меня?

Этого я не ожидал. Отнюдь нет. Но, по крайней мере, я мог дать ей честный ответ.

— Ты знаешь, что люблю.

— Тогда я тебе доверяю.

Она не должна.

Так же, как и не должна меня любить.

Но я был слишком глубоко, темные воды омывали меня, омывали нас... Единственный выход — дышать вместе.

— Спасибо.