Искупление (ЛП)

Я цеплялся за эту мысль, когда поднял маску к своему лицу и в последний раз посмотрел на нее, как монстр, которого она впустила в свою постель — и в свое сердце.

ГЛАВА 37

У дурака язык быстрее ног бежит.

~ Русская пословица

Майя

Мне было так тепло. Меня снова обнимали сильные руки, и я счастливо вздохнула. Николай поцеловал меня в висок, и я повернулась к нему.

— Ты такая красивая, — прошептал он, его глаза остекленели, словно он не спал всю ночь.

— Что случилось? — я начала вставать.

Он открыл рот, чтобы ответить, а затем покачал головой.

— Мы должны вернуться к работе… И у меня будет чертовски много времени, чтобы держать свои руки подальше от тебя.

Я засмеялась, прижимаясь лицом к его твердой груди.

— Должна признаться, мне всегда нравилась вся эта тема с запретным служебным романом... Хочешь, чтобы я заколола волосы карандашом и надела чулки?

Он зарычал, накрыв мой рот своим, а затем мягко отбросил меня обратно на подушки.

— Мы опоздаем.

— Посмотри на себя... такой пунктуальный, — проговорила я дразнящим тоном, любуясь тем, что он, наконец, позволил себе расслабиться рядом со мной и искренне улыбнуться, заставляя меня поверить, что даже если он и работал на моего отца, то никогда не навредил бы мне.

— Почему слово «пунктуальный» звучит настолько эротично, когда исходит из этого порочного ротика? — он всосал мою нижнюю губу, а затем углубил поцелуй, с шумом сбрасывая покрывало с моего обнаженного тела, одновременно пытаясь стянуть с себя помятую одежду, в которой заснул. Через несколько минут барьер из одежды исчез, и он поднял меня на руки и потащил в душ. Я вскрикнула.

— Я рассчитывала, что у нас будет ленивое утро… Что случилось с сексом?

— Кто сказал, что секс всегда должен быть в постели? — ответил он перед тем, как буквально забросил меня в душ, а затем прижал к стене и проник языком в мой рот.

Это.

Было.

Волшебно.

Он знал, когда быть агрессивным, а когда мягким, и мне нужно было, чтобы он был агрессивным сегодня утром после нашей последней встречи с Жак. С легкостью он поднял меня в воздух, прижав к холодной плитке, и затем вошел в меня.

— Подожди, — я чуть не соскользнула вниз от силы его толчков.

— Это… — он захватывал мои губы снова и снова, двигаясь без усилий, заставляя меня сойти с ума, отдаться чувствам. — Я хочу этого от тебя... Каждый день... Я хочу... Ты... Я просто… — он перестал говорить, позволяя своему телу двигаться.

Это было идеально.

Он был идеален.

Я была так близко, руками я жадно пыталась схватить хоть что-нибудь, на что можно было опереться, и когда я, наконец, нашла свое освобождение, то случайно проговорила:

— Я люблю тебя.

Невозможно было рассмотреть выражение его лица, когда я скользнула вниз по его мокрому телу; я ожидала, что он будет напуган.

— Хорошо, — он нежно поцеловал меня в губы, затем выдохнул, словно ему стало легче. — Потому что я любил тебя на протяжении очень долгого времени.

— Что?

— Нам надо собираться, — он отстранился, затем игриво шлепнул меня по попе. — Не хочу, чтобы твой босс тебя уволил.

— Николай, мы должны поговорить...

— Не сейчас... — прервал он меня. — Но скоро.

Судя по сказанным им словам, он был счастлив, но язык жестов не соответствовал этому; его движения были скованными, и затем он еще раз вздохнул, когда смыл остатки пены со своего тела.

Что сейчас произошло?

* * *

Каждый день становился все более странным. Николай вел себя резко, скованно, когда заходил ко мне в кабинет, а потом извинялся. Я убеждала его, что все в порядке, но что-то подсказывало мне, что в этом была моя вина. Если бы я не ляпнула те три слова…

— Идиотка, — бормотала я про себя. Я сказала «я люблю тебя» парню, с которым спала? Может быть, мой отец был прав, когда держал всех парней на расстоянии от меня.

Я могла только представить, что мог бы сделать мой отец, если бы узнал, что мы с Николаем разделили, учитывая, что в контракте был пункт на этот счет. Говоря о контракте... Имел ли он сейчас хоть какое-то значение? Я все еще считалась пленницей? Осталась бы я, если бы Николай его разорвал? Я проглотила комок, образовавшийся в горле. Да. Я бы осталась. Потому что я действительно любила его. Я не могла это объяснить, но, похоже, часть меня была привязана к нему. Это была пугающая мысль, и сколько бы раз я ни пыталась оправдать его, я не могла. Это чувство, зародившееся глубоко в душе — чувство справедливости.

— Так постарайся! — рявкнул Николай в трубку. Он зажал пальцами переносицу, когда перевел взгляд от меня к окну. — Ты прав. Прости. Возможно, это не в Сиэтле, — он коротко кивнул. — Я знаю, о чем говорят тебе информаторы, но нам нужно… — нетерпеливый вздох закончился остроумным проклятием. — Прекрасно.

— Все хорошо? — спросила я, надеясь, что он не откусит мне голову за то, что продолжила: — Ты в порядке?

— Нет, — он засунул руки в карманы и уставился в окно от пола до потолка, где городской пейзаж Сиэтла освещали лучи солнечного света, прорывающегося сквозь облака. — Я не в порядке.