Искупление (ЛП)

Пожилой джентльмен рядом с Никсоном фыркнул, а затем направился обратно к «Эскалейд».

Я посмотрела на Николая в поисках поддержки. Он схватил меня за руку и повел к ожидающему нас «Рэндж Роверу». Мужчина во всем черном, стоявший рядом с дверью, открыл ее для меня. Он не установил зрительного контакта, даже не моргнул. Я скользнула на мягкие кожаные сиденья, пытаясь удержаться от паники. Это было нормально, ведь так? Они были вежливыми или, по крайней мере, вежливыми настолько, насколько могли, правильно?

Нормальность.

Она буквально вылетела в окно, как только я начала работать с Николаем и согласилась на его нелепый контракт.

Словно почувствовав мои страдания, Николай похлопал меня по ноге и прошептал на ухо:

— С ними ты в безопасности, в большей безопасности, чем когда-либо была со мной.

Мое сердце заколотилось. Что он имел в виду? Я в большей безопасности с людьми, которые направляли пистолеты мне в голову, чем с Николаем? Это было бессмысленно. Совершенно. И, что еще хуже, сам факт того, что он, прикасаясь к моей ноге, напоминал мне о сне. Хотя с того момента, как мы выехали из аэропорта, я не могла выбросить одну мысль из своей головы… Весь мой сон включал в себя самолет и спальню, которую, согласно словам Николая, я никогда не видела, пока не проснулась.

Весь оставшийся путь я хмурилась.

ГЛАВА 26

Будь в мире с людьми и воюй со своими грехами.

~ Лев Толстой

Николай

Жак: Почему, черт возьми, ты в Чикаго? Что ты там забыл. У тебя есть работа, которою надо выполнять.

Николай: Это было важно. Как там... бизнес?

Жак: С бизнесом не очень хорошо. Несколько женщин останавливались около клиники, только чтобы увидеть, что ее двери закрыты впервые за пять лет. Я отослала их и сказала, что ты примешь их, как только вернешься.

Я облегченно выдохнул.

Николай: Спасибо тебе.

Жак: Если бы только твой дедушка видел тебя сейчас…

Николай: Не впутывай его сюда.

Жак: Это из-за него ты имеешь все, что имеешь!

Николай: Нужно бежать. Спасибо тебе, Жак.

Она не ответила. Я и не ожидал от нее этого. Впервые за долгое время мне пришлось закрыть свой офис. Я пытался сохранить выражение безразличия на лице, хоть мои внутренности скрутило настолько, что я испытывал желание закричать. Казалось, чем больше я хотел помочь, тем глубже рыл яму. Я глянул на Майю уголком глаза. Спина прямая, словно кол проглотила, взгляд прикован к Никсону, главе семьи Абандонато, который провез нас через железные ворота его дома и теперь мы были на его земле. Впервые я вздохнул с облегчением, и это чувствовалось так, будто я не делал этого годами. Я думал о том, чтобы оставить Майю с единственными людьми, которые действительно могли бы заставить ее исчезнуть. Которые могли бы защитить ее от ее же отца. Которые могли бы мне помочь фальсифицировать ее смерть. У этой идеи были плюсы.

И, возможно, если бы я был менее эгоистичным человеком, то воплотил бы ее, полностью лишив Майю воспоминаний обо мне и ее прошлой жизни, но я всегда задумывался, были ли ощущения моих губ на ее губах настолько сильными, чтобы остаться среди тех воспоминаний, которые мне не удалось бы искоренить.

Никсон остановился на парковке и выключил двигатель. Я отстегнул ремень безопасности и знаком показал Майе следовать за нами в огромный дом. Это был кирпичный двухэтажный особняк, который принадлежал его семье более пятидесяти лет. За это время все было настолько модернизировано, что ты буквально не мог воспользоваться уборной без того, чтобы за твоей задницей не велась съемка.

Майя крепко сжимала мою руку в своей, когда мы шли в молчании к входной двери. Двое мужчин с наушниками в ушах стояли с каждой стороны.

Я ухмыльнулся, кивнув головой в их направлении.

— Охрана увеличена в честь моего приезда?

Никсон закатил глаза.

— Моя жена беременна, так что пятьдесят на пятьдесят.

— Спасибо, — я самодовольно усмехнулся двум мужчинам, провоцируя их начать драку, которую смог бы закончить; немногое могло меня остановить. Моей специальностью был скорее эмоциональный терроризм, но мой отец, пока был жив, продолжал настаивать, чтобы я научился драться.

В ту минуту, когда ступили в дом, мы услышали вопль.

— Сукин сын! — взвизгнула женщина. — Ты когда-нибудь одет?

Глаза Майи округлились, когда Чейз, профессиональный наемный убийца, нагнулся над плитой и поднес деревянную ложку ко рту.

— Проклятье, этот соус хорош.

— Чейз Уинтер! — проорала Мил. — У нас гости!