Искупление

Зря я приехала. Гриша говорил что мой отец очень ценил Ибрагимова, волка с принципами, известного еще и тем, что давая слово, он всегда держал его, что так и было, возможно, когда-то, но мой отец давно был мертв, а Ибрагимов, отслужив Ангелову не один год, после его смерти как бы уже возглавлял город и управлял им. Так о каком союзе могла идти речь, если единственным союзником для старого волка мог быть только он сам? И его вмешательство служило тому подтверждением: он преследовал свои цели и прошлое, которое, как он выразился, само себя ворошило, имело ко мне самое косвенное отношение.

Ибрагимов удачно воспользовался Гришей и сделал из него дурака. Ну, а я в очередной раз сама сделала из себя дуру, подставившись к тому же.

– Михаил мне этого не говорил, – между тем продолжила я. – Его гораздо больше интересовало мое тело, чем правда, которую я вынуждена была додумывать и узнавать самостоятельно.

– И ты в этом преуспела, – одобрил Ибрагимов, вернув мне взгляд. – А на Мишу не сердись. Он лишь пытался стать другом для красивой девушки, которой предстоит растить сына в жестоком мире без отца, – подчеркнуто добавил он, и я поняла, что он подозревал, кто на самом деле был отцом Никиты.

Собственно, об этом не сложно было догадаться тому, кто держал руку на пульсе, и это понял и Гриша, ощутимо напрягшийся за моей спиной.

Я сузила глаза, по-новому оценивая старого волка: он попытался надавить на меня смертью брата и тем, что был знаком с моей матерью, признал, что обворовал меня, намекнул, что знал, что Гриша отец моего ребенка… Что же за паутину он плел?

– Вы подослали ко мне одного из своих? – спросила я.

– Ты не поверишь, но нет, – ответил Ибрагимов, обменявшись взглядом с сыном.

Гриша за моей спиной зашевелился, доставая телефон. Он что-то щелкал на нем, а потом кинул Михаилу.

Последний ловко поймал его и, посмотрев на экран, отдал отцу.

– Мы его не знаем, – заключил старый волк.

Он пустил телефон по столу обратно к нам и, пока Гриша не забрал его, я мельком успела увидеть фото трупа. Факт того, что волкодав сфотографировал на телефон убитого им волка, само собой меня покоробило, но также я отметила, что на фото был вовсе не тот, на кого я думала.

Я достала из кармана портсигар, и Гриша подкурил мне. Взгляды стариков, хранивших мрачное молчание в стиле итальянской мафии, были мне неприятны, как и взгляд Михаила, удивительно преобразившегося теперь, когда мы больше не играли в дураков.

Во взглядах и запахах списанной в утиль старой гвардии я читала враждебность, пренебрежение и насмешку от того, что я, женщина-полукровка, приехала вся такая из себя, в бриллиантах и с охраной, как будто я делала это, чтобы произвести на них впечатление.

Более того я видела также, что они не одобряли того, что затеял Ибрагимов, хотя и не факт, что они вообще это знали, ведь сами по себе все эти старики, сидевшие как мумии за столом, ничего из себя не представляли. Как-то им только удалось вывернуться и остаться в живых после зачистки Бориса?

С Ибрагимова хоть какая-то была польза, а с них что было взять кроме анализов и тех – плохих?!

Одним из моих предположений еще в самом начале этого дерьма было то, что меня и брата Ангелова могли стравливать, но в Ибрагимове я не заметила и намека на это. На Гришу он вообще не смотрел, что противоречило его якобы желанию видеть волкодава в качестве замены Ангелова. Я же вызывала в нем что-то вроде отцовских чувств с капелькой жалости. Не больше.

Доступ к состоянию Бориса у него был, так зачем же ему было соглашаться на встречу? И почему он молчал, бросаясь тупыми фразами про прошлое и намеками на будущее?

Ответ напрашивался не самый оптимистичный: он мог тянуть время.

Мы с Гришей по-прежнему не знали, как выглядел Кохан, и кто так удачно подсказал ему про оружие на заводе. Я подозревала, что Михаил мог быть им, подозревала, что Кохана в принципе не существовало, то есть, что он был подставным лицом, а теперь мне пришло в голову, что старик Ибрагимов мог элементарно поехать крышей и устроить все это представление, чтобы потешить себя, как нового хозяина города, и своих товарищей.

Упоминание Кохана Алешей, правда, это предположение несколько опровергало, но мысль о том, что Ибрагимов тянул время крепко засела у меня в голове, по коже невольно поползли мурашки, и я резко встала со стула.

– Сказала бы, что была рада повидаться, – сказала я, кинув выразительный взгляд на Гришу, – да это не так.

В одно мгновение все в комнате пришли в движение. Гриша закрыл меня собой, и достал оба пистолета. Защелкали предохранители на автоматах полукровок, целившихся в волков, и воздух наполнился адреналином.

– Пол года назад, – как ни в чем не бывало, произнес Ибрагимов, – ко мне пришел один молодой полукровка.

Один из волков, стоявших в стороне, передал Михаилу папку, которую он передал отцу. Старый волк положил ее на стол и подтолкнул в мою сторону.