Искупление

— Да, зашёл попрощаться. Себастьян уже в холле. Ждёт своей очереди, чтобы увидеть тебя.

Я закусила губу и протянула руку к Гаспару.

— Мне так жаль! — призналась я.

Мгновенье он решался и всё же шагнул ко мне, бросив пальто и перчатки на сумку. Я отстранилась от подушки на встречу и обняла его.

— Ты не виновата, золотце, — прошептал Гаспар. — Я просто не смог стать для тебя любимым. Так и не смог.

Я уткнулась ему в грудь, орошая его свитшот слёзами.

— Я так старалась тебя полюбить. Так этого хотела!

— Знаю, милая. Знаю… — он гладил меня по голове, успокаивая.

Наконец, я посмотрела на него.

— Больше всего на свете я не хотела причинять тебе боль!..

— И всё же причинила, — горько улыбнулся он. — Но я не держу на тебя зла. Только на судьбу, Виктора и немного себя.

Я вяло улыбнулась его попытке пошутить.

— Не стоило тебя все же привозить в ту страну, — он погладил меня по щеке. — Хотя… уж лучше это случиться сейчас, когда есть путь назад.

Он опустил меня, встал и сделал шаг назад:

— Ты спасла мне жизнь. Спасибо тебе.

Я сжала пальцы на покрывале.

— Как когдато ты мне.

Он опустил глаза, взял пальто, перчатки и закинул сумку на плечо.

— Я сделаю всё, чтобы вы снова были вместе.

— Гаспар! — окликнула я его уже у двери.

Он помедлил, но всё же обернулся.

— Спасибо тебе.

Он было опять повернулся к двери, но вдруг снова посмотрел на меня:

— Прощай.

Он ушёл из моей жизни. Моя рука, непроизвольно потянувшаяся к нему, упала. Более смешанных чувств я ещё в жизни не испытывала. Было безумно горько осознавать, что я жестоко ранила самого лучшего человека на свете. И в то же время была неимоверно счастлива — я обрела свободу и награду. Теперь чувства безвыходности и отчаянья будто рукой сняло.

А как же хочется поскорее увидеться с Виктором! Интересно, он обрадуется моей новости. Я снова коснулась своего живота. Ведь где-то там, под сердцем, я скоро услышу биение новой жизни. Доказательство нашей любви.

***

Я стояла у выхода из больницы города Братиславы. Кутаясь в парку с глубоким капюшоном, я смотрела в окно и ждала, когда Себастьян Эскалант завершит все вопросы с моей выпиской. Нашему малышу сегодня четыре недели. А Виктор всё ещё не знает о его существовании. Как и правду обо мне. Нет, мне нельзя снова расстраиваться! Только положительные эмоции! С нами всё будет хорошо. Иначе быть не может.

Подумаешь, отец моего ребёнка ушёл на войну с терроризмом. Он герой, значит. Правда, от него нет вестей уже больше двух недель… И его никто не может разыскать. Да уж, Виктор Эскалант, умеет уходить от проблем!

— Ты готова, Злата? — услышала я за своей спиной голос Себастьяна.

— Да.

Он улыбнулся, взял наши сумки, и мы двинулись в автоматически разъехавшиеся в стороны двери больничного выхода. Прощая, больница Словакии! Ты мне преподнесла много сюрпризов и новостей. Как хороших, так и плохих. Себастьян открыл передо мной дверь чёрного внедорожника и, когда я села на заднее пассажирское сидение, разместился рядом. Водитель завёл машину, и мы отправились в аэропорт.

Глядя в окно, я не могла не вспомнить, как так же ехала неделю назад в своё мрачное будущее. Как много изменилось с тех пор! Из новостей я узнала об убийстве в тюрьме Никиты Дворака — его избили до смерти сокамерники. Ведётся расследование мотивов этого преступления. Но судя по тому, где и кем оно было совершено, длиться будет недолго. Его брат оказался разумнее и признал свои ошибки публично. Теперь ждёт суда, вместе с Гардецким. Гражданская война на моей родине закончилась. Теперь дело за малым — отстроить то, что разрушено, и трудиться многие годы, чтобы выйти на тот прежний уровень развития страны. Я обязательно приеду в свой родной город. Но пока буду помогать удалённо.

— Тебе не холодно? — отвлёк меня Себастьян.

— Нет, — мотнула я головой.

Кто бы мог подумать, что старший брат Виктора будет относиться ко мне, будто он и мой брат. Это очень воодушевляло. Всю эту неделю он не отходил от меня. Рассказывал мне истории со времен детства мальчишек Эскалант. Веселил меня, заботился и очень поддерживал. Себастьян стал той ниточкой, которая связывал меня с Виктором. Я нуждалась в этом. Эта нить придавала мне силы и веры в то, что мы будем вместе.

— Ты носишь наследника фамилии Эскалант! — горделиво сообщил мне Себастьян, когда приехал в больницу впервые. — Чтобы не случилось, наша семья будет рядом с вами. Кстати, будущие бабушка с дедушкой вне себя от счастья.

Его слова тронули меня до слёз.

— Так, не надо плакать. Береги моего племянника. Теперь ты должна думать только о себе и о нём! — утешал он меня.

— Почему ты говоришь о малыше только в мужском роде? — всхлипывала я, утирая слёзы.

Себастьян удивился моему вопросу, будто я спросила, правда ли он брат Виктора.

— В нашем роду первенцы всегда мальчики.

— А-а, тогда понятно, — не сдержала улыбку я, видя его серьёзность.

— Значит, исключений быть не может?

— Разумеется, нет. В семье Эскалант за полвека было место лишь одному исключению.

Он деловито раскладывал мытые фрукты передо мной. Я с аппетитом взяла виноград.

— Да? И что же это за исключение?