Читаем Исключение как правило полностью

(34) Рина Зеленая изобрела прекрасное средство от бессонницы: надо считать до трех, максимум – до половины четвертого.

На первый взгляд, оборот считать до трех является фразеологизмом со значением ‘отсчитывать время до начала события’, сопоставимым по своим идиоматическим свойствам с глагольным фразеологизмом отбросить копыта. Однако эта единица является примером фраземы с вариативным лексическим наполнением: считать можно до трех и тридцати, до пяти, пятнадцати и пятидесяти, до шестидесяти, до ста и до тысячи. Других вариантов НКРЯ не содержит. Таким образом, можно говорить о синтаксической конструкции, в которой заданы определенные формальные ограничения на переменную в предложной группе. Эта единица не образует самостоятельной предикативной единицы и в этом смысле принадлежит микросинтаксису, являясь кирпичиком для построения предложений. Назовем ее непредикативной синтаксической фраземой. Следует подчеркнуть, что, с одной стороны, в одном шаге от синтаксических стоят лексические фраземы типа отбросить копыта, которые по сути являются фраземами, где место переменной занимает ровно одна лексема. Расширение списка лексических компонентов превращает лексическую единицу в синтаксическую. С другой стороны, непредикативные синтаксические фраземы (особенно с глагольной вершиной) стоят в одном шаге от собственно предложений, и граница, их разделяющая, предельно условна[39].

Как мы отметили выше, в современных работах по идиоматике можно найти существенные разногласия по поводу того, какие конкретные единицы следует считать лексическими, а какие синтаксическими фраземами: их четкого разделения не существует. Они демонстрируют лексико-синтаксический континуум, или плавный переход от лексики к синтаксису, который иногда называют конструктивном (construction; см. [Goldberg 2000; Schultze-Berndt 2002]), коллострукциями (constructions; см. [Stefanowitsch & Gries 2003]). Часть этих единиц целесообразнее описывать как лексические единицы (и соответственно, включать в словарь), другие – как синтаксические конструкции (и учитывать в грамматике)[40]. В следующей главе, в рамках разговора о синтаксической идиоматике, речь пойдет о предикативных синтаксических фраземах, отличительным свойством которых является возможность лексической вариативности, ограниченной, естественно, самой конструкцией.

<p>Глава вторая</p><p>Монопредикативные фраземы</p><p>Вступительные замечания</p>

«Гулять так гулять!» – сказал Моисей и завел народ в пустыню. Выделенное предложение в этом анекдоте – самостоятельная предикативная единица. Ее лексическое наполнение свободнее, чем, например, у «коммуникемы» Была не была и допускает разнообразное лексическое наполнение: Пить так пить, Платить так платить, Летать так летать и т. д. Это связанная модель простого предложения (клаузы) с определенными семантическими и структурными свойствами, обладающая собственной предикативностью. Такие единицы, с одной стороны, способны функционировать в качестве независимых предложений (простых или сложных), а с другой – выступают как основа для заполнения ограниченным рядом лексических переменных.

В русистике исследования синтаксических единиц этого типа началось с монографии Н. Ю. Шведовой [Шведова 1958, 1960], которая описала несколько типов «фразеологизированных построений». Книга Н. Ю. Шведовой по синтаксису русской разговорной речи звучит удивительно актуально и в наши дни:

<…> единственно возможный метод изучения таких конструкций: их двусторонний анализ, описание как лежащей в их основе грамматической схемы, так и тех словесных рамок, которыми эта схема ограничена [Шведова 1960: 100].

Перейти на страницу:

Все книги серии Studia Philologica

Флейта Гамлета: Очерк онтологической поэтики
Флейта Гамлета: Очерк онтологической поэтики

Книга является продолжением предыдущей книги автора – «Вещество литературы» (М.: Языки славянской культуры, 2001). Речь по-прежнему идет о теоретических аспектах онтологически ориентированной поэтики, о принципах выявления в художественном тексте того, что можно назвать «нечитаемым» в тексте, или «неочевидными смысловыми структурами». Различие между двумя книгами состоит в основном лишь в избранном материале. В первом случае речь шла о русской литературной классике, здесь же – о классике западноевропейской: от трагедий В. Шекспира и И. В. Гёте – до романтических «сказок» Дж. Барри и А. Милна. Героями исследования оказываются не только персонажи, но и те элементы мира, с которыми они вступают в самые различные отношения: вещества, формы, объемы, звуки, направления движения и пр. – все то, что составляет онтологическую (напрямую нечитаемую) подоплеку «видимого», явного сюжета и исподволь оформляет его логику и конфигурацию.

Леонид Владимирович Карасев

Культурология / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
Япония: язык и культура
Япония: язык и культура

Первостепенным компонентом культуры каждого народа является языковая культура, в которую входят использование языка в тех или иных сферах жизни теми или иными людьми, особенности воззрений на язык, языковые картины мира и др. В книге рассмотрены различные аспекты языковой культуры Японии последних десятилетий. Дается также критический анализ японских работ по соответствующей тематике. Особо рассмотрены, в частности, проблемы роли английского языка в Японии и заимствований из этого языка, форм вежливости, особенностей женской речи в Японии, иероглифов и других видов японской письменности. Книга продолжает серию исследований В. М. Алпатова, начатую монографией «Япония: язык и общество» (1988), но в ней отражены изменения недавнего времени, например, связанные с компьютеризацией.Электронная версия данного издания является собственностью издательства, и ее распространение без согласия издательства запрещается.

Владимир Михайлович Алпатов , Владмир Михайлович Алпатов

Культурология / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки