Исключение

На курсах рассказывали, как важно почувствовать энергиию внутри себя, как надо погружаться в медитативное состояние и обмениваться потоками с партнером. Дама с бусами говорила, что, наладив глубинный контакт друг с другом, пары смогут благоприятно пережить процесс рождения ребенка, сосредоточившись не на боли и стрессе, а на своих эмоциональных связях.

Во время подобных пассажей Лида косилась на Андерса. Он невозмутимо слушал.

– Мне интересно, – спросила она однажды, когда они прогуливались по Центральному парку после очередного занятия. – Ты что, в это веришь?

– А что тебя удивляет? – он хитро прищурился.

– Ты же агностик. Я имею в виду, ты весь из себя скептик, ты не веришь в Бога, у тебя мама – врач, а сам ты служил на флоте. Я всегда считала тебя серьезным парнем.

– И?

– И ты веришь в эту невообразимую чушь про энергетические потоки? Серьезно?

Он выдержал многозначительную паузу и улыбнулся.

– Нет, конечно. Но иногда она говорит дельные вещи.

– Какие? Единственное, что я помню сейчас из этих курсов, – это сколько бусин у нее на шее.

– Шестьдесят восемь в нижнем ряду, сорок пять в среднем и двадцать девять или тридцать в верхнем. Там сложно, волосы мешают.

– Ты тоже считал, – она засмеялась. – А я думала, ты ловишь каждое слово.

– Я рад, что мы вместе проводим время. Это недалеко от нашей квартиры, она учит правильно дышать и купать младенца. Что еще тебе нужно от этих занятий?

– Не знаю. По-моему, в Интернете есть все, что нужно.

– Не будь занудой. К тому же в Интернете я уже все посмотрел.

И они продолжили посещать эти душеспасительные курсы.

Лида словно попала в стадо тюленей. Неуклюжие, со странной походкой вперевалку и круглыми тяжелыми животами, они садились на подушки на пол и учились пропевать схватки. Приятными оставались два момента: руки Андерса на ее пояснице и тот факт, что ему приходится слушать ее пение. Он тактично молчал, но она-то свой голос знала с детства, поэтому отлично представляла себе, как мучительно съеживаются его барабанные перепонки. Американские колыбельные ей в один прекрасный день надоели, поэтому она не упустила возможность на одном из занятий сольно исполнить гимн России и даже успела в полнейшей тишине закончить второй куплет, прежде чем дама с бусами деликатно попросила ее вернуться к общему репертуару. Но вечером, лежа в кровати, Лида еще долго хохотала, вспоминая, какое было у Андерса выражение лица, когда она вдруг принялась воспевать могучую державу.

Она пыталась найти себе на курсах хоть какую-то подругу по развлечениям, потому что никак не могла поверить, что взрослые люди вокруг нее воспринимают энергетические потоки всерьез. Ей казалось, что эти женщины настолько сильно тянутся к природе, что отвези их кто-нибудь рожать в лес, и не будет на свете никого счастливее.

Ирония заключалась в том, что эти любители живой природы обитали в одном из крупнейших мегаполисов мира.

Справедливости ради стоит сказать, что курсы давали Лиде и что-то полезное. Во всяком случае, ей удалось потренироваться на манекене младенца, научиться пеленанию, наматыванию слинга, в котором конечно же и собирались носить будущих детей эти экомамы, и некоторым другим родительским хитростям. Но Лида совершенно не собиралась целиком и полностью перенимать эту странную природную философию. Да, она планировала рожать без анестезии, но не из-за гармонии со вселенной, а из собственного спортивного азарта. Кто, как не она, некогда юношеский чемпион России по баскетболу, должна была родить четко, гладко, без боли и единого всхлипа. По крайней мере, так она себе это представляла.

Гораздо сильнее понравилась Лиде доктор Карпентер. Это была тоже высокая женщина, не жалующая косметику, с поставленным тренерским голосом. Она говорила четко и только по делу, но что-то в ней было такое настоящее, человечное, что Лида готова была ловить каждое слово.

Она следила за питанием Лиды, за весом и анализами. В отличие от более либеральных коллег, она сразу объяснила свою политику: «Я делаю назначения, вы слушаетесь, иначе мы зря теряем время». И этот язык здравого смысла Лида ценила и понимала. Наверное, так общался с ней дед, а именно его ей сейчас не хватало.

Когда на прием вместе с ней явился Андерс, она даже бровью не повела. То ли она не знала о его звездном статусе, то ли просто не подавала вида. Она обращалась к ниму мистер Норберг – и никак иначе.

Он мучил ее вопросами, и надо отдать ей должное: она отвечала очень терпеливо. Андерс искал в интернете информацию по каждому результату анализа, а потом снова переспрашивал у доктора Карпентер. И этот человек называл Лиду занудой?

По совету врача он убрал из дома все соленое, острое и копченое и постоянно подсовывал Лиде свежие фрукты и овощи.

– Я скоро стану кроликом, – жалобно говорила она, глядя, как он выкидывает остатки салями.

– Ты будешь самым прекрасным кроликом, Лидия, – ласково отвечал он и отправлял в мусорное ведро ее соленые огурчики.