Искажение

Я пытаюсь сообразить, какую цель преследует доктор Заубер, заводя со мной этот разговор. Возможно, это любопытство ученого, шанс на крупное открытие, а может, она сотрудничает с Вилмотсом и собирает данные для разведки. Но я знаю, что если бы она хотела мне навредить, то давно бы уже это сделала.

По сути, я полностью отдан на ее милость. Многие на моем месте наверняка бы обрадовались, что кто-то обнаружил электрод, и сбежали бы из этого проклятого места, даже в тюрьму. Но для меня это нечто вроде вызова, я ощущаю боль уязвленного самолюбия. Да и куда мне возвращаться?

Я рассказываю о голубом свечении перед глазами и мрачных картинах, которые я видел на госпитальной койке, – о чудовище, истекающем кровью глубоко под землей, о словах, приходящих ниоткуда или из самых дальних закоулков памяти, о том, что я всю жизнь пребывал на грани безумия, которое здесь существует физически. А в конце я добавляю пророческое видение во время ареста повстанцев отрядом жандармерии, выкладывая все карты на стол.

Госпожа доктор слушает с интересом, не перебивая. Мы подходим к дверям медсанчасти и останавливаемся под небольшим навесом. Начинает моросить мелкий дождь, которого я наверняка бы даже не заметил, если бы не громкий стук капель о жесть.

– Ценю твою откровенность, капрал, – улыбается Линда Заубер. – Теперь ты понимаешь, что можешь мне доверять?

– Да, госпожа капитан. Но зачем вы все это для меня делаете?

Она на мгновение закрывает глаза и делает глубокий вдох.

– Несколько лет назад покончил с собой мой сын – выпрыгнул из окна в свой девятнадцатый день рождения, из-за того, что провалил экзамен в мединститут. Моему мужу хочется верить в несчастный случай, но я знаю, что его убила депрессия. Когда я узнала, что ты прошел процедуру ГСМ, я не могла пройти мимо. Чем-то ты напоминаешь мне его.

– Прошу прощения, что спросил. – Я не знаю, куда девать взгляд.

– Не извиняйся, Маркус. Из-за личной трагедии я остро реагирую на некоторые ситуации. За тобой я внимательно наблюдаю с февраля, а теперь пытаюсь понять, с чем ты столкнулся в Кумише. Я уже разговаривала с лейтенантом Остином и собираюсь побеседовать с капитаном Беком и майором Гиггсом. Я знаю, ты готов на все, чтобы выяснить, что с тобой случилось, и обещаю тебе помощь. Воспользоваться ею или нет – решай сам.

– Спасибо, госпожа капитан. Обязательно воспользуюсь.

– Хорошо. – Заубер нервно кусает губы. – Я немного покопалась в медицинской документации. Случай Виктора Гинека и твоих товарищей по взводу не уникален. Что-то подобное случилось по крайней мере однажды во время Пятого контингента. Двоих солдат из Тригеля во время патруля в пустыне поразило нечто, описанное свидетелями как яркая вспышка.

– Не знал.

– Похоже, в каждом контингенте случались необъяснимые происшествия и исчезновения в пустыне Саладх, которые командование прятало под сукно. А наши союзники по коалиции в подозрительной спешке покинули форпост Дисторсия. Попробуем выяснить этот вопрос, пока туда снова не послали вашу роту. А в том, что вас туда пошлют, можно не сомневаться – это лишь вопрос времени.

Четверг, 28 апреля, 02.30

Я просыпаюсь, оцепенев от страха и не в силах пошевелиться. Хочется встать или позвать Петера, но тело не слушается. Широко раскрыв глаза, я не вижу ни очертаний мебели, ни отблесков на стенах от фонаря на плацу.

Часы на полке показывают половину третьего. Больше я ничего не успеваю разглядеть, еще глубже проваливаясь в жаркое подобие сна, заполненное голубым светом, который пронизывает мозг и течет вдоль позвоночника, выкручивая каждый нерв.

Я снова лежу на полу школы в Кумише и скрежещу зубами, видя сквозь ножки столов и стульев, как Ротта терзает невидимая сила. Голова солдата ударяется о пол, изо рта течет пена. Джим таращится на меня и, кажется, пытается что-то сказать, но слова, которые я слышу, исходят не из его рта – просачиваясь в меня вместе со светом.

Я превратился в белковый световод, по которому мчится информация. Содержания не помню – хаотические фразы не складываются воедино. Но я помню тембр голоса – теплый и металлический, определенно женский. И помню, что существо, говорившее со мной, звали Эстер, и оно однозначно не было человеком.

Паралич внезапно отступает, и я столь резко дергаюсь на койке, что с грохотом приземляюсь на пол. Усиль просыпается и зажигает лампочку над головой, полусонно глядя, как я карабкаюсь обратно на свою пропотевшую койку.

– Что случилось, Маркус?

– Уф-ф… – я делаю глубокий вдох. – Ничего особенного, кошмар приснился.

Он гасит свет и отворачивается к стене, а я мысленно повторяю единственное имя, словно благодаря этому могу понять нечто большее.

Вторник, 3 мая, 18.05