Искажение

– Господа, мы накормили чудовище двенадцатью тоннами человеческого мяса, – говорит лейтенант. – Мы выполнили свою задачу, заплатив за это жизнью двух товарищей, старшего рядового Горана Лукаса и старшего штабного сержанта Яна Голи. Хочу вам сказать, что сержант Голя был лучшим солдатом из всех, с кем мне довелось служить. Спасибо вам за самопожертвование. Можете быть свободны.

Вода на дне кратера начинает бурлить.

Мы ложимся на матрасы в душном темном складе, который нам пришлось занять, освободив палатку. Пурич разглядывает свои забинтованные руки, красные от крови и покрытые пылью. Это последнее, что я вижу, прежде чем заснуть.

Сразу же является Эстер и обращается ко мне металлическим голосом:

«Одиннадцатая информация: количества биологического материала, доставленного на борт „Heart of Darkness“, достаточно для регенерации корабля. Процесс начался после передачи первой партии, около одиннадцати тридцати, и проходит нормально. Оценочное время завершения регенерации – четырнадцать часов тридцать минут.

Двенадцатая информация: после включения привода туннельщика гравитационное поле вокруг холма Отортен будет временно инвертировано. Могут также иметь место электромагнитные аномалии и сейсмические явления, угрожающие человеческой жизни. Рекомендуется до истечения указанного срока покинуть базу и удалиться от эпицентра на расстояние как минимум десять километров. Барьер вокруг форпоста Дисторсия деактивирован».

– Маркус! – Кто-то трясет меня за плечо. – Маркус, проснись!

Я с трудом открываю глаза. Надо мной склоняются лейтенант Остин и доктор Заубер. У госпожи капитана забинтована голова, глаза ее блестят в полумраке. Остин встряхивает меня будто тряпичную куклу. Я не подозревал, что он настолько силен.

– Что случилось, господин лейтенант?

– Возьми с собой Гауса и Балларда, и явитесь ко входу в медсанчасть.

Я смотрю на часы – прошло меньше часа. «Вряд ли сумею их добудиться», – мелькает у меня мысль, но мгновение спустя я уже хватаю Криса за ногу и почти стаскиваю его с матраса. Гаус, сон которого удивительно чуток, поднимается сам.

Оружия мы не берем – приказа не было. Несколько десятков метров, отделяющих нас от медсанчасти, мы преодолеваем с полузакрытыми глазами, шатаясь как пьяные. Отчего-то с каждым шагом я чувствую растущую тревогу. Когда оказываюсь перед лейтенантом и начальницей медсанчасти, я уже почти полностью осознаю реальность. Сердце отчаянно колотится в груди.

– Что случилось? – спрашиваю я еще раз.

Я вижу, что офицеры напряжены будто струна. На лице Остина, с которого еще не вполне сошла грязь, подрагивают отдельные мускулы. Линда Заубер неподвижно смотрит на меня, с силой сжимая пальцы на стетоскопе, который держит в руках.

Молчание длится, может, секунд пятнадцать, но я чувствую, что дольше этого не вынесу.

– Господа, придержите капрала Трента, – говорит лейтенант.

Баллард и Гаус послушно хватают меня за руки.

– Маркус, я вынуждена сообщить тебе печальное известие, – произносит госпожа капитан. – Пятнадцать минут назад я констатировала смерть Неми Сильберг. Мне трудно выразить свои чувства. Остальное тебе скажет лейтенант Остин.

У меня темнеет в глазах. Я начинаю выть и жутко метаться, пытаясь вырваться и побежать в медсанчасть, но парни держат меня крепко. Когда я наконец выдергиваю руку из пальцев Балларда, Гаус железной хваткой обнимает меня за шею, применяет удушающий прием и мгновенно валит наземь.

– Нет, нет, нет! – Я бью кулаками по гравию. – Блядь, нет! Только не она!

– Маркус, успокойся. Ты должен меня выслушать, – зовет Остин.

– Только не Неми! Не она!

Прижав ладони к лицу, я застываю перед дверями медсанчасти. Тело мое будто съежилось, завязалось в узел. Я чувствую, что умер прямо сейчас, никогда больше не засну и никогда больше не пробужусь. Если что-то еще и имело тут смысл, оно только что ушло в небытие.

– Соберись, капрал. Ты должен встать и попрощаться с Неми. Потом я скажу тебе нечто крайне важное.

– Ничего. Уже. Не. Важно, – с трудом отвечаю я. – Уже ничего.

– Ошибаешься, – говорит лейтенант. – Поднимите его и идите за госпожой капитаном.

Я переставляю ноги будто робот, шагая за доктором Заубер. Баллард поддерживает меня, Гаус и лейтенант следуют за нами. Мы входим в помещение на первом этаже, переделанное в операционную. Посреди него на металлическом столе лежит накрытое простыней тело. Линда Заубер открывает голову и шею Неми.

Я подхожу ближе и молча смотрю на нее. Глаза ее закрыты, лицо бледно. На шее виднеются синие следы. Я касаюсь ее лба и мягко его глажу, а по моим щекам текут слезы. Кожа на ощупь холодная и сухая. Моя дорогая девочка. Теперь она лежит перед нами, будто замерзшая посреди пустыни.

Линда Заубер крепко обнимает меня. Я плачу так, как никогда не плакал. Я был невосприимчив к смерти и мог бросить ей вызов. А теперь любой предмет из тех, что меня окружают, любой человек – пустая бутафория.

– Послушай меня внимательно, Маркус, – слышу я голос лейтенанта. – Посмотри на меня.

Я механически поворачиваюсь к нему.