Искажение

Мачете мужчина прихватил у охранника, рассудив, что истребителей может оказаться больше, чем зарядов в пистолете, и на заднем дворе убедился, что поступил здраво. Их было не меньше десятка: опытных, хорошо подготовленных бойцов, но сегодня их выучка не имела значения – противостоять нагрянувшему врагу они не могли. Никак не могли.

Не сегодня.

К тому же мужчина сполна использовал эффект неожиданности: выхватил мачете и молча врезался в толпу, убив трёх членов Братства до того, как прочие истребители поняли, что оказались под ударом. Затем открыл огонь, аккуратно укладывая тяжёлые пули точно в цель: в голову, в грудь… И при этом продолжал рубить, демонстрируя великолепную технику рукопашного боя, потрясающую точность и умопомрачительную скорость.

Мужчина двигался так быстро, что обычный наблюдатель мог рассмотреть лишь последствия – валящихся на землю истребителей, но около последнего врага мужчина специально остановился. Но решил дать ему не шанс, а слово. Последнее слово.

И Сапёр понял убийцу правильно: не стал обвинять в том, что тот помогает монстру, не стал ругаться или умолять о пощаде. Сапёр посмотрел на мёртвых и умирающих друзей, на истерзанного Ольгина, на пистолет, который он не успеет выхватить, и усмехнулся:

– Я не знал, что встаю на твоём пути.

– Все ошибаются, – кивнул мужчина и ловким ударом срезал истребителю голову.

* * *

– Ксана, дорогая, тебя уже обрадовали? – Гаап выглядел великолепно: облачённый в элегантный смокинг, чёрную сорочку и чёрный галстук, он был настоящим чёрным принцем, а точнее, учитывая обстоятельства – чёрным королём. И пребывал в превосходном расположении духа. – Тебе рассказали?

– Что случилось? – подняла брови ведьма. И тут же, словно опомнившись, склонилась в поклоне: – Приветствую вас, баал.

Требовалось продемонстрировать уважение, поскольку в холле «Гастрономического оргазма» болталось несколько гостей – дымили сигарами и трубками.

– Пойдём… – Ястребиный повлёк женщину к дверям в обеденный зал, но задержался в небольшой нише, а его телохранитель приглядывал, чтобы к собеседникам никто не приблизился. – Эти идиоты из Братства ухитрились исправиться и поймали Ольгина. Правда, для этого они разнесли Серебряный Погреб, но я не в обиде – старуха слишком кичилась своим нейтралитетом и позволяла себе игнорировать мои приказы. Рано или поздно она всё равно угодила бы под Трибунал.

– Жаль, что я не успела, – обронила Ксана. – Ольгин мёртв?

– Сапёр забрал его в особняк Братства, сказал, что хочет расплатиться за Коротышку, и я не стал отказывать, – усмехнулся Гаап. – Пусть развлекается.

Пусть мучают, убивают, насилуют… сейчас – грешников, но возникшие наклонности трудно унять, и скоро, очень скоро, многим истребителям станет абсолютно безразлично, кого пытать: Первородных, органиков или Божественных. Появится привычка… и появится болезненная тяга к греху. Обязательно появится.

– Ты прекрасно выглядишь, – произнёс Ястребиный, оглядывая ведьму, как лошадь перед скачкой. – Немного официозно, но в принципе – сойдёт. Чёрный лиф под белой блузкой ему понравится…

И Ксана почувствовала отвращение. Она догадалась, какое предложение последует дальше, и едва сдержалась, чтобы не нагрубить, не отказаться… Хотя до сих пор и не грубила, и не отказывалась – послушно исполняла все распоряжения баала, какими бы мерзкими они ни были, и даже заставляла себя получать от них удовольствие. Но сегодня всё изменилось: разговор с Иннокентием, встреча с Кириллом и «посылка» Машины заставили ведьму почувствовать отвращение: к тому, что ей приходилось делать, к словам Гаапа, к самому Гаапу и к себе – слабой и глупой.

И ещё она почувствовала, что из-под отвращения постепенно появляется ненависть. Очень напоминающая то лютое чувство, которое она испытала, узнав об измене Бориса.

– Кому я должна понравиться? – очаровательно улыбнулась Ксана.

– Дьяк-проклинатель Стоцкий как раз о тебе спрашивал.

Сегодня «Гастрономический оргазм» был закрыт для простых смертных – на грандиозный ужин, и высокие гости уже расположились за изысканно сервированными столиками. Расположились вперемешку: грешные вассалы Гаапа и органики молодого Авдея, колдуны и волшебники, ворожеи и ведьмы, оборотни и змеевиды. Ужин давно начался, вино лилось рекой, и первоначальная скованность от непривычной обстановки – органики и Первородные никогда не пировали за одним столом – исчезла. В зале царили расслабленность и дружелюбие: они были написаны на лицах естественных врагов широкими, щедрыми мазками.

Расслабленность и дружелюбие.

– Стоцкий – это тот рыжий дед? – поинтересовалась Ксана, отыскав взглядом пожилого органика из Первой Свиты. Ошибиться было невозможно – одутловатый старик почуял её присутствие, повернулся и принялся беззастенчиво пожирать глазами.

– Да, он, – подтвердил Гаап, кивая дорогому гостю.

– Приласкать его?

– Только если у тебя есть время и желание.

Это был прямой, необсуждаемый приказ.

– Как вам будет угодно, баал.

– Моя умная девочка, – он грубовато притянул Ксану к себе и крепко поцеловал в губы. – Вижу, ты сегодня уже была с мужчиной.