Иросанфион, или Новый Рай

(2.2)Он весь день на жаре в пустыне у моря собирал камни и все время из них строил, и делая кельи, уступал их тем, кто не мог строить, за год оканчивая одну келью. Когда же я как-то спросил его: «Что ты делаешь, отец, в старости так изнуряя свое тело на такой жаре?», он отвечал, говоря: «Оно изнуряет меня, а я изнуряю его». А съедал он шесть унций хлеба и пучок зелени и выпивал чуть-чуть воды. Бог свидетель, не видел я, чтобы он обнажал ноги, либо сидел на рогоже или на ложе. Но всю ночь сидя, плел веревку из финиковых ветвей для пропитания. (2.3) Заподозрив, что он «лишь» при мне это делает, я полюбопытствовал и ото всех его учеников, которые жили по отдельности, точно узнал, что с юности имел он такой образ жительства, никогда не спав вдоволь, если только за какой работой или за едой смыкал глаза, побежденный сном, так что часто кусок выпадал из его уст во время еды, когда он переходил ко сну. Когда же я принуждал его как-то немного прилечь на рогожу, он, огорченный, сказал мне: «Если убедишь ангелов лечь поспать, убедишь и ревностного «подвижника»». (2.4) Около девятого часа послал он меня как-то к колодцу наполнить сосуд для трапезы. И случилось, что я увидел внизу [колодца] аспида, и не зачерпнул воды, а пошел и сказал ему: «Мы погибли, авва. Ибо я видел аспида в колодце». Он же, слегка усмехнувшись, посмотрел на меня пристально и, покачав головой, сказал: «Если захочет диавол, чтобы в каждом колодце была змия или скорпион и чтобы они падали в водные источники, ты никогда не будешь пить?» И он вышел и, сам зачерпнув, первый отведал после долгого поста*, сказав: «Куда приходит крест, не возможет никакое зло».

О Потамьене [53] *

(3.1)Блаженный этот Исидор, быв у блаженной памяти Антония, рассказывал мне дело, которое стоит записать. Слышал я от него, что некая Потамьена (так ее звали) во времена Максимиана гонителя, прекрасная девица, была рабыней некоего. Упорно осаждая ее многими обещаниями, этот господин не смог ее склонить. (3.2) Наконец, разъяренный, передает ее эпарху Александрии как христианку, хулившую и времена, и царей за гонения, и внушает ему, давая деньги, что «если согласится на мое желание, оставь ее без наказания». Если же останется непреклонной, просил наказать ее, дабы оставшись в живых, не посмеялась над его распутством. (3.3) И приведя пред судилище, различными орудиями пыток вырывали у нее согласие. В числе коих орудий судья повелел разжечь и большой котел, полный смолы. Когда смола закипела и сильно раскалилась, предложил ей: «Ступай, подчинись воле своего господина. Или знай, что я прикажу тебя опустить в котел». Она же отвечала, говоря: «Не может быть такого судьи, который велит повиноваться разврату».

(3.4) Взбешенный, он повелел, раздев ее, бросить в котел. Она же подала голос, сказав: «Заклинаю тебя головой твоего царя, которого ты боишься, если ты избрал наказать меня таким образом, прикажи понемногу опускать меня в котел, чтобы ты увидел, какое терпение дарует мне Христос, Которого ты не знаешь». И опускаемая понемногу в котел в течение часа, испустила дух, когда смола дошла до ее горла.

О Дидиме*

Итак, многие мужи и жены усовершались в Александрийской церкви, достойные земли кротких[54]. Среди них и Дидим, писатель, лишившийся зрения, с которым я имел четыре встречи, приходя к нему с перерывами на протяжении десяти лет. Ибо он скончался восьмидесяти пяти лет. Был он слепым, как он мне рассказывал, четырехлетним лишившись зрения. Ни грамоте он не обучался, ни учителя не посещал*.

(4.1) Ибо имел от природы здравого наставника — собственный ум. Толикой благодатью он украсился ведения, что буквально исполнилось на нем написанное: Господь умудряет слепцы[55]. Ибо Ветхий и Новый Завет излагал слово в слово, к догматам же такое имел прилежание, тонко и здраво изъясняя их смысл, что превзошел в ведении всех древних. (4.3) Когда же он как-то убеждал меня сотворить со мной в его келье молитву и я не хотел, сказал он, поведав, что: «В келью эту трижды входил блаженный Антоний навестить меня. И когда я призывал его <сотворить молитву, тотчао преклонял колени в келье, а не заставлял меня повторять слова, делом наставив меня в послушании. Так что, если ты последуешь по стопам его жития, как монашествующий и странничествующий ради добродетели, отложи любопрение». (4.4) Рассказывал он мне и такое: «Размышлял я о жизни Юлиана, несчастного царя гонителя, терзался в один из дней и до позднего вечера не вкушал хлеба от этих мыслей. И случилось, сидя на скамье, уснуть мне сном, и я видел в видении белых коней, скачущих мимо со всадниками, возглашавшими: «Скажите Дидиму, сегодня в седьмом часу скончался Юлиан*. Встань же, поешь и пошли, говорят, к епископу Афанасию, чтобы и он знал». И я отметил, говорит, час и месяц, и неделю, и день, и так и оказалось».

Об Александре