Йоханнес Кабал, Некромант (ЛП)

— А ты, — сказал Кабал, тыча в неё пальцем. — Нагадишь в одну из этих труб, я лично сверну

тебе шею. Ясно?

Ворона, совсем как человек, наклонила голову словно говоря: “Ну что такое, вечно ты не даёшь

мне повеселиться”, полетела вниз и уселась на колышек палатки.

Кабал развернулся, собираясь уходить, но услышал какой-то звук и остановился. Из кабины

поезда высунулось окровавленное, изодранное тело. Неуклюжими пальцами оно пытался удержать

свой скальп, но тот всё отпадал, будто поля крайне непривлекательной маскарадной шапочки. Он

посмотрел на Кабала и вытянул руки, тёмные от свернувшейся крови. Он с надрывом застонал. Все,

кроме Кабала, сделали шаг назад.

— Ладно, хватит сцены устраивать, — рявкнул Кабал. — Придёшь в десять.

* * *

Надо было ещё заправить рулон с фонограммой. Кабал оглядел механизм своим цепким

взглядом, быстрым движением оттянул рычаг, к которому крепилась поперечина, откинул вверх две

боковые направляющие, выхватил рулон у остолбеневшего монтажника, несколько секунд

рассматривал напечатанные на нём стрелки, а затем ловким броском перевернул его, отмотал немного

ленты с краю и запихнул в непримечательную прорезь. Когда зубцы попали в отверстия по краям

полотна, он плюхнул весь рулон в углубление, придерживая его, опустил направляющие свободной

рукой, и наконец вернул рычаг на место.

— Ничего сложного не вижу. Надеюсь, вы всё запомнили.

Рабочий неуверенно улыбнулся. Кабал встал и потёр затёкшее плечо.

— Пар уже подали?

Костинз постучал по стеклу циферблата костяшкой пальца, прищурился, глядя на дрожащую

стрелку, и поднял вверх большой палец. Кабал повернул вентиль и включил сцепление.

Пока пар наполнял трубы каллиопы, она не производила никаких звуков, кроме щелчков и

нестройного пыхтения. Когда нотная бумага с мучительной неспешностью вошла в считывающее

устройство, регулятор начал медленно вращаться. Перфорационные отверстия начали

обрабатываться, и мгновение спустя, одна из труб скорбно загудела. Глухо ударил большой барабан.

Вразнобой зазвучали другие трубы, за ними — вновь большой барабан, треугольник, и печальнейший

парадидл на малом барабане. С огромным трудом деревянный дирижёр перестал подмигивать и

повернулся лицом к механическому оркестру, сделав чудное движение — прямо авангардный танцор

с травмой позвоночника.

— Смотрите и учитесь,— сказал Кабал монтажникам. — Сначала поворачиваете вот это, — он

показал на вентиль, — ждёте, пока эта штука завертится, — показал на регулятор скорости, — и

только тогда включаете сцепление, — похлопал по рычагу. — Медленный запуск звучит

отвратительно.

По мере того как регулятор раскручивался всё быстрее, два шарика на его рычагах стали едва

видны, превратившись в сверкающую ленту призрачной латуни. Круг медленно расширялся и

поднимался, пока регулятор не достиг рабочей скорости. Затем из-под уплотнения появилась тонкая

струйка пара, и Кабал переключил внимание на мелодию.

Он не особо разбирался в музыке, но любимые вещи узнавал. Из этого прямо следует, что он

узнавал и те, которые ему не нравятся. Что на этот раз оказалось неверно. Каллиопа играла

любопытную композицию в размере вальса, полную причудливых каденций и намеренных

диссонансов. Пытаясь сообразить, что это за произведение, Кабал наблюдал, как фигурка дирижёра

почти вовремя взмахивает палочкой и хитро подмигивает через плечо раз в двадцать один такт. Он

взял упаковку, в которой лежала лента, и прочитал надпись на ней. "Карусель", автор Жак Ласри. Он

положил её на место, так и не убедившись.

Липкими пальцами кто-то дёрнул его за одежду, выводя из задумчивости. Он опустил взгляд и

увидел двух маленьких мальчиков, лет восьми-девяти.

— А вам чего надо? — резко спросил он.

— Мистер, а когда аттракционы заработают? -— спросил тот, что посопливее, через слово

вытирая нос рукавом.

Кабал посмотрел в сторону ворот. Заборы поставили уже давно. Он снова посмотрел на

мальчиков.

— Как вы сюда попали?

Тот, у кого соплей было поменьше, вытащил сильно помятый кусок картона и показал ему.

— У нас есть компро... марки.

— Сомневаюсь, — ответил Кабал, взяв карточку большим и указательным пальцами. Он слегка

её распрямил и прочитал, — Ярмарка Чудес Братьев Кабалов. Контрамарка. На одного человека.

Действителен только одну ночь.

— У меня тоже есть, — сказал мальчик с насморком и протянул Кабалу билет, который

оказался не только мятым, но и мокрым.

— Всё в порядке, — сказал Кабал, возвращая мальчикам билеты. — Могу я узнать, кто вам их

дал?

— Он, — сказал Сопливый и указал Кабалу за спину.

Кабал медленно повернулся.

— Добрый вечер, Хорст. А я и не сообразил, что тебе уже пора вставать. — Он присмотрелся к

одежде Хорста. — Где ты это достал?

— Да так, заказал кое-что в галантерее. Нравится? — На нём был необычный костюм цвета

императорского пурпура, который поблёскивал в электрическом свете: сюртук длинного покроя

поверх изящно вышитого серебряным, красным и чёрным жилета. Для эффекта Хорст легонько

коснулся рукой тёмно-фиолетового цилиндра, держа под мышкой другой руки трость с серебряным

набалдашником.

— О да, — сказал Кабал без энтузиазма. — Смотришься органично.