– И дня не проходит, чтобы я о ней не вспоминал. – Бэрроу принял из рук Кабала чашку. – Каждый день. Жизнь бывает жестокой.
– Ее забрала не жизнь. – Кабал уставился прямо на Бэрроу.
В глазах некроманта читалось напряжение – так смотрят люди, которые собираются с духом, чтобы зайти в комнату, где их ждет ужасающее зрелище.
– Что тогда? Рок?
– Смерть. Смерть – ваш враг. Мой враг. Жизнь бывает жестокой, это правда. Но смерть жестока всегда.
– Смерть может стать избавлением, – возразил Бэрроу.
Пока он наблюдал за тем, как говорит Кабал, его не отпускало ощущение, что так открывают китайские шкатулки с секретом. Отчасти завораживает сложность самого процесса. Отчасти любопытно, что же сокрыто внутри.
– Избавлением? – ядовито переспросил Кабал. – Да будет оно проклято. Так доктора оправдывают свои неудачи. «По крайней мере, теперь они покоятся с миром. Они отправились в лучшее место». Все это ложь. Знаете, что нас ждет?
– Скоро узнаю, – ответил Бэрроу. – А пока я просто наслаждаюсь жизнью.
Кабал наклонился.
– А мне уже известно, – сказал некромант, забыв про осторожность. – Одним местом заправляет заскучавший, разочаровавшийся садист. Другим… Духовное преображение, вы хоть представляете, что это значит? Да они просто забирают все, что у вас есть. Яркие полосы света, такие, что смотреть невозможно.
Кабал машинально потянулся к затемненным очкам в нагрудном кармане.
– Воплощение однообразия. Только представьте. Бессчетное множество лучей света, горящие души – все то же самое. Ваша личность навеки утрачена. Вот что такое силы небесные. Бессмертие души – ха! Окончательная смерть. И все во имя маниакального стремления к порядку. – Кабал огляделся, рассматривая ближайшие предметы; чувствовалось, что он испытывает отвращение. – Агнцы на убой.
Бэрроу поставил чашку.
– Почему вы так ненавидите смерть?
Кабал, похоже, усмирил свой гнев.
– Я не ненавижу смерть. Она не человек. Не существует никакой скелетообразной старухи с косой. Я стараюсь не ненавидеть абстрактные явления – пустая трата времени.
– Всего минуту назад вы говорили совсем иначе. Так, словно убили бы смерть, если бы могли.
Кабал сверился с часами.
– Просто я не люблю напрасные траты. Вот и все.
– Нет, не все, – возразил Бэрроу и тут же понял, что переступил черту.
Кабал поднялся и оправил пальто.
– Хорошего дня, мистер Бэрроу, – сказал он строго и официально. – Наша беседа доставила мне удовольствие, но у меня еще есть дела в цирке. Прошу меня простить. – Он развернулся на каблуках и вышел.
Бэрроу покачал головой. У него было четкое ощущение, что он последний человек, от которого Кабал ждет прощения. За свою жизнь ему довелось повстречать всяких людей, но еще никогда он не сталкивался с таким человеком, как Иоганн Кабал. Бэрроу подумал, что до сих пор судьба была к нему благосклонна. Оставив деньги на столике, он вышел вслед за Кабалом.
На улице Фрэнк увидел, как тот решительно направляется в сторону станции. Бэрроу раздумывал, стоит ли последовать за Кабалом, когда раздался крик: «Папа!» Он обернулся и увидел свою дочь: Леони выходила из скобяной лавки. Бэрроу тут же понял, что она покупала петли для сарая. Не далее как вчера Бэрроу жаловался на них и пообещал однажды ими заняться. Но для Леони однажды равнялось завтра, за исключением тех случаев, когда однажды случалось сегодня.
Леони подошла к нему, радостно улыбаясь, и Бэрроу, которого временами охватывал приступ экзистенциальной тревоги, уверился, что его жизнь была прожита не зря. И все же странным образом непроглядно темное облако закрыло привычное счастье, которое он обычно испытывал с появлением Леони. Медленно Бэрроу повернул голову туда, где находился Кабал.
Некромант неподвижно замер на дальней части лужайки и глядел на Бэрроу. То, как он смотрел – прямо, не моргая, словно буравя взглядом, – заставило Бэрроу занервничать.
Однажды Фрэнку довелось столкнуться с бешеным псом. Он знал – достаточно одного укуса этого зверя, и он умирал бы медленно, в мучениях. Пес и Бэрроу, не моргая, уставились друг на друга. Они стояли на расстоянии всего каких-то десяти футов. Бэрроу медленно, на ощупь раскрыл и зарядил двустволку. Зверь продолжал глазеть. Фрэнк поднял руку до уровня плеча, аккуратно прицелился. Его не покидало жуткое чувство, будто выжженный сумбурный разум пса заражает его своим сумасшествием через этот взгляд, подобно василиску. Порой эта встреча снилась ему, и тогда он вскакивал в холодном поту. Сейчас, когда Кабал неподвижно стоял и смотрел на него, прожигая взглядом, Бэрроу испытал схожее ощущение и невольно содрогнулся.
Когда Бэрроу осознал, что Кабал смотрит вовсе не на него, сковавшее его оцепенение прошло. Однако, когда он понял, что глаза Кабала устремлены на Леони, его это неожиданно смутило. Поскольку он никак не мог прийти к каким-то определенным выводам, то решил положиться на условный рефлекс. Возможно, к несчастью, его первой реакцией было проявить вежливость.
Бэрроу взял Леони за руку и подвел к Кабалу, который, судя по всему, прирос к месту.