– Мой младший братец только что организовал убийство ребенка. Если уж это не заставило тебя испытать угрызения совести, то я бессилен. Вчера ночью я предлагал тебе покаяться. Извини, виноват. Отец всегда говорил, что я не способен разглядеть безнадежный случай.
– Правда? – Кабал надел пальто. – Как не похоже на папу – он никогда тебя не критиковал.
Хорст поднялся с сундука, набитого шерстяными одеялами, на котором сидел, и Кабал с трудом подавил желание сделать шаг назад.
– Прекрати лицемерить. Ты не можешь каждый раз использовать наше соперничество в качестве отговорки. «Только не надо винить меня за преступления против человека, Бога и природы, которые я совершил. Всему причиной мой идеальный брат». Ни один суд присяжных тебя не осудит. – Хорст улыбнулся и сел. – Хочешь услышать забавную вещь? Когда год назад ты явился ко мне, я был рад встрече. Мой брат все-таки вернулся за мной. Ему, конечно, понадобилось время, чтобы понять, что к чему, но лучше поздно, чем никогда. Да, ты продал свою душу, а я стал монстром, но в остальном все как в прежние времена.
– Теперь ты хочешь сказать, что ошибся?
– Я хочу сказать, что ошибся наполовину. Я неправильно полагал, кто из нас превратился в монстра. Целый год я наблюдал за тем, как ты собираешь подписи на этих контрактах, и ничего не говорил. А все потому, что этим людям и так суждено было попасть в Ад, – неважно, оставят они закорючку на листке бумаги или нет. Некоторые случаи были не столь однозначны, но все же они меня не сильно волновали. Однако эта женщина прошлой ночью. Она ни за что не совершила бы ничего подобного, не подскажи ты ей. Она бы как-нибудь справилась с ситуацией, нашла решение. А теперь она приговорена к вечным мукам вне зависимости от того, подпишет она контракт или нет. Все это – дело твоих рук. Не сомневаюсь, ты придумал для нее выход, на случай если она поставит подпись. Но окажи мне услугу, прошу. Одну услугу? Сделай, что должен, но потом оставь контракт здесь.
Кабал нахмурился.
– Но тогда его не зачтут.
Хорст положил подбородок на руки и посмотрел на брата. Он и не представлял, что Иоганн может быть таким тугодумом.
– В этом весь смысл, – пояснил Хорст.
Кабал взглянул на брата так, словно тот сошел с ума.
– Тогда в этом нет смысла. – Он нацепил шляпу и вышел, захлопнув за собой дверь.
Хорст долгое время смотрел на дверь, затем перевел взгляд на песочные часы. Время почти вышло – в верхней половине оставалось лишь несколько чертовски мелких песчинок.
– Мне жаль, – тихо сказал Хорст самому себе. – Ты даже не представляешь, как мне жаль.
Кабал прибыл в полицейский участок и навел справки. Он был сильно опечален тем, что одна бедная женщина – он чуть было не сказал «душа», но в последний миг поправился – совершила столь ужасное преступление, когда разум ее помутился. Судя по всему, ее поход в цирк каким-то случайным образом спровоцировал приступ психоза, и, хотя Кабал, естественно, не мог взять на себя ответственность за это, он очень хотел оказать посильную помощь. Ему пришлось проявить настойчивость, прежде чем полицейские пустили его к обвиняемой. Кабал не сомневался, что, если бы в участок пришел Хорст, офицеры принялись бы отталкивать друг дружку, только чтобы сделать для него чашку чая. Наконец после явных намеков на то, что он, Иоганн Кабал, оплатит судебные пошлины, ему разрешили остаться с женщиной наедине.
– Что ж, – начал Кабал, сидя за простым квадратным столом напротив преступницы. – Вы попали в очень неприятную ситуацию.
Женщина подняла на него красные заплаканные глаза.
– Боюсь, власти жестоко накажут вас за содеянное. Думаю, вы и сами это уже понимаете.
Она кивнула и уставилась на колени, сминая в руках носовой платок.
– Они скажут вам, что автомата, который, как вам казалось, вы видели в цирке, не существует.
Женщина молчала.
– Вроде бы он назывался «Освобождение матери».
Женщина перестала вертеть платок и внимательно посмотрела на Кабала.
– Да, он там стоял. Но я избавился от него, как только вы покинули галерею. Мне жаль – это была самая безжалостная ловушка, которую мне приходилось создавать. Вот именно, приходилось. Видите ли, я буду вам очень благодарен, если вы подпишете для меня один документ. Сделайте это, и обещаю, я обращу вспять все, что произошло. Если нет, что ж, вам в любом случае грозит Ад. Не поставите подпись, и ваши мучения начнутся еще до вашей смерти – с вынесения пожизненного срока. Полагаю, детоубийцам тяжело приходится в тюрьме.
Пока Кабал говорил, взгляд его блуждал по помещению: решетки на окнах, стены по-казенному выкрашены зеленой краской, бумага со сводом правил на двери. Затем он снова посмотрел на женщину и понял, что, если бы взглядом можно было убить, он уже отправился бы на тот свет. Она злобно уставилась на него, слегка оскалившись. На лице ее застыло выражение животной ярости и гнева. Она заговорила так тихо, что Кабал едва разобрал ее слова.
– Некромант, – произнесла она таким тоном, словно это было худшее слово на земле. В этот момент так оно и было.