Иоганн Кабал, некромант

Он в очередной раз сурово посмотрел на девушку, развернулся на пятках и пошел дальше. Рейчел замялась, пытаясь сообразить, провинилась она или нет, но вскоре последовала за Тедом.

Тед двигался вперед, разрезая толпу, что расступалась и смыкалась позади него, обтекала его как большой камень. Он смутно представлял себе, куда направляется. Да ему, собственно, было все равно.

Она тебя не любит.

Он всегда это знал. Конечно, он всегда это знал. Никогда не понимал, зачем вообще кого-то любить. Преданность – одно дело, а любовь…

Ты ей даже не нравишься.

Ему и в голову не приходило, что у Рейчел может иметься собственное мнение. Тед замер в тени башни со спиральной горкой. Сверху на него лились восторженные детские крики: ребятишки карабкались наверх и тут же скатывались вниз. Ему почудилось, будто крики уходят под землю и звучат оттуда тоже, только уже менее восторженно. Вечер выдался прохладный, но Тед потел, словно его лихорадило. Что-то в его руке стало извиваться.

Ты мне нравишься, Тед.

Он взглянул на яркие лампочки, украшавшие башню с горкой, – свет стекал сплошным потоком. Среди царившего вокруг шума – болтовни, смеха и криков – он едва мог расслышать собственные мысли. И уж точно он не слышал, как произнес: «Ты мне тоже нравишься, Трикси».

Может быть, со временем я даже полюблю тебя.

Верность – это одно, а любовь…

– Тед? С тобой все в порядке?

Он обернулся, пошатываясь словно пьяный. На него смотрела какая-то женщина со слишком ярким макияжем.

– Ты кошмарно выглядишь, Тед! Тебе плохо?

Он выглядел отлично. Это она выглядела кошмарно. У нее голова слишком маленькая. И на ней нет красного платья.

– Тебе нужно домой: ты явно подцепил какую-то заразу!

Он промычал фразу, которая должна была прозвучать как «Отвали от меня», но слоги вываливались изо рта, будто гнилая картошка. Тед был слишком расстроен, у него кружилась голова – он никак не мог разозлиться, а потому повернулся к женщине спиной и зашагал прочь. Множество улыбающихся, изумленных людей смотрело сквозь него, но они все же давали ему дорогу и расступались, подобно шумным призракам.

Хотя в одном та женщина оказалась права: ему нужно домой. Он должен добраться домой вместе с Трикси. Прижав куклу к груди, Тед то шел, то начинал бежать в поисках выхода.

За воротами воздух прохладнее. Он снова сможет нормально соображать. Он будет счастлив. И любим.

Трикси, которую он прижимал к груди, с виду была так же хороша, как и настоящая женщина, даже лучше, чем настоящая женщина. Девушка там, на ярмарке (кажется, Рейчел? Имя показалось знакомым) была настоящей, но у нее имелось столько изъянов. Она ни за что не станет правильной. У нее есть своя жизнь, свои желания и, как выяснилось, даже мнения. Тед вспомнил то ощущение, когда впервые сжал Трикси в руке, думая, что вот-вот его уколет проволока. Теперь он представил, что бы почувствовал, если бы сжал Рейчел или любую другую «настоящую женщину», представил все те острые проволоки их жизней, историй, их мыслей и желаний – все они, совершенно ненужные, нежелательные, впивались ему в руку; пока он сжимал их, из ран сочилась кровь и оставляла красные пятна на их платьях. Вся эта боль, разочарование – он никогда не будет счастлив.

Он чувствовал тело куклы у себя на груди. Любовь и счастье. Тед прошел через арку.

И все исчезло.

Тед замер как вкопанный. Взрослый мужчина стоял и держал куклу. Он взял Трикси обеими руками и посмотрел на нее – внутри него зарождались ужас и непреодолимая тоска, а ведь еще несколько минут назад он и не подозревал, что этого хочет. Тед стискивал куклу снова и снова, но она оставалась всего лишь куклой. Он принялся трясти игрушку, но ничего не происходило – лишь один глаз Трикси судорожно открывался и закрывался, издавая звук «тика-тика-тика».

Тед обернулся и взглянул на арку. Словно кто-то нажал на выключатель, когда он прошел сквозь нее.

Внутри/снаружи – Трикси/кукла. Тед хотел было вернуться, но турникет не двигался. Тед безуспешно пихал металлические стержни, и тут заметил человека в будке: он мрачно улыбался и указывал на знак «Повторный проход по использованным билетам запрещен».

Тед засунул руку в карман брюк и выгреб всю имеющуюся мелочь на небольшой металлический прилавок. Он понятия не имел, сколько оставил денег, но его это совершенно не заботило. Равно как и человека в будке. Он не стал подсчитывать монеты, запустил автомат и тут же из отверстия в прилавке выскочил красный, словно семена спелого граната, билет. Тед схватил его как утопающий соломинку и вновь атаковал турникет. Мужчина в тускло освещенной будке выжидал целых пять секунд, пока Тед бился о заграждение, и лишь затем, все так же мрачно улыбаясь, нажал на кнопку. Пошатываясь, Тед прошел внутрь и вновь оказался на территории цирка.