Иоанниты

– Каждый по-своему нервничает. Так мы про узоры говорили: надо их нанести, и станешь иоаннитом?

– Да.

Следующий взгляд бандита можно трактовать как угодно, но я почему-то не сомневаюсь, что именно он хочет сказать:

– Я их наносить не умею.

– Ясно, – не укрылась от меня досада собеседника, – это могут только старшие самые. Кто у вас там всем распоряжается, так ведь?

– Ну да.

Трюкач дёрнул поводья, уводя лошадей вправо от еле различимой в темноте ямы. Мы её заметили только по тому, как в неё провалилась впереди идущий экипаж.

– Но стать иоаннитом может каждый? – Трюкача от подробностей орденского быта ледяной водой не отгонишь.

– Нет, – повторно разочаровал я его, – у людей есть предрасположенность к этому. Не знаю, как это назвать… какой-то врождённый дар.

– А у меня эта хрень есть? Или ты этого тоже не знаешь?

– Да я не знаю почти ничего. Меня не успели научить.

Этот ответ, как ни странно, воодушевил Трюкача. В конце концов, ему же не сказали, что шансов у него совсем нет. Вот только совсем мне не нравится его тяга. С чего это он взял, что быть иоаннитом – радость неземная? Лично я устал считать минусы, скапливающиеся год от года.

– Постой, а кто, если не ты, сделал Викторию иоаннитом?

Это славная история, есть что вспомнить. Но если убрать ворох подробностей, сводится к следующему:

– Один человек, он был мне должен. Вообще-то, заводить детей не полагается, но я совершил глупость. Перепугался, что могут сделать что угодно вплоть до убийства. Нигде не сказано, что будут делать с незаконнорожденными. Но если их сделать иоаннитом, пусть опять же незаконно, участь их куда лучше будет. По крайней мере, не убьют.

– Погоди, – задумчиво нахмурился Трюкач, – а зачем тот тип спас Викторию, вместо того, чтобы сдать тебя?

– Говорю же, он был мне должен: сам провинился по-страшному, вот мы и сговорились молчать о проступках друг друга.

– Ясно. А вот этот Монарх, он же делает новых иоаннитов, так?

– Ага, именно поэтому у меня к нему и претензии – его щенки не слушаются правил Ордена. Либо Монарх им так приказывает, что ещё хуже.

– Не понимаю…

– А вот представь, что спустя лет тридцать заявляется какая-нибудь дурёха, называет себя новой Белой Бестией и творит то, что тебе сильно не нравится!

Трюкачу такой пример пришлось порядочно обдумывать. В итоге он пришёл к выводу, что та вымышленная дурёха достойна лишь назвать шлюхой, и пороть таких надо. Короче, он меня прекрасно понял.

Спустя час стало довольно светло. Впереди показались невысокие горы, я надеюсь, к ним мы и едем. Местность походит на пустыню: кругом лишь бурая трава, ни единого дерева, земля угольная, мёртвая, вокруг ни души. Я бы не сыскал более укромного места обстряпывать тёмные дела.

По мере приближения к горам и по мере того, как поднимается солнце, всё отчётливее видны постройки вдалеке. Шахтёрский посёлок, отработанная порода, растущая новой горой, сама шахта. Я ни разу не был в подобном месте.

Понадобилось порядочно времени, чтобы добраться до места, но вот вокруг оказались бараки, заборы и шахтёрские будни. По мере приближения к жерлам в приземистой горе, на глаза попадается всё больше работяг. Худые, сутулые, в чёрных, как смоль, робах и в причудливых касках с масляными фонарями, растущими, подобно рогу, изо лба. Все с инструментами и флягами с маслом. Некоторые шахтёры выглядят, как дети… Наверно, это дети и есть.

Колонна остановилась на пятачке перед шахтой, из которой в этот самый момент мулы тянут вагонетку с породой. Пассажиры посыпались из экипажей. Наша шестёрка постаралась скучковаться поодаль ото всех и не привлекать внимания. Все, кроме меня – мне-то нужно подслушивать за Пито.

Коротышка вытер вспотевшую макушку платком и нахлобучил обратно громадный цилиндр.

– Скажете, что не впечатлены – назову Вас лжецом, месье Креже, – самодовольно обвёл он руками свою вотчину. – Шестая в Каледонии шахта по объёмам добычи при том, что по размерам – месте на двадцатом. Соотношение цены и качества, как говориться.

– Не цены вовсе, месье Пито, но я понял Вашу мысль. Да, пожалуй, то, что я вижу, весьма недурно.

– Весьма недурно – говорите, как трезвый финдалиец, ха-ха! Когда мой отец передал мне это сокровище, я матерился от восхищения! Отец меня, разумеется, лупил за это, а я снова матерился от восхищения, а он снова лупил… В общем, грандиозное место моя Палежская шахта!

Зашуршали камушки за спиной – подкралась Виктория, чуть позади неё стоит Трюкач и оглядывается. Дочь старательно натягивает цилиндр, дабы спрятать женское лицо.

– Гурман, Стриж и Дени сейчас устроят так, чтобы мы оказались поближе к Джакомо.

Я только сейчас заметил, что эти трое исчезли. Даже проследив за взглядом Трюкача я нигде не обнаружил бандитов Виктории.

– А что они сделают?

– Переполох устроят, – ответила дочь. – Главное, когда начнётся, держаться ближе к коротышке.

– Неплохо бы сказать, что должно начаться, – проворчал я.

– Как только перестанешь убивать людей Пито, буду тебя во всё посвящать.

– Блистательно!