Иоанниты

Начались, было, сопливые разговоры и овации зрителей, но меня отвлекла чья-то настойчивая рука, буквально нацеленная оторвать мне рукав. Не успел я подумать, что зачастили со мной беседовать барышни, как разглядел в девушке Викторию. Как же неестественно смотрится певица с видом, словно она бежала целую милю.

С глазами не лишённых безумия дочь принялась торопливо рассказывать:

– Я подслушала, вокруг завода Креже вертится кто-то! Он подозревает, что это из жандармерии!

– То есть? – не сразу удалось мне понять. – Он, выходит, нечист на руку?

– Креже сказал Пито, что чист, так что причин жандармам его беспокоить нет. Либо врёт, и грехи у него есть, либо это не законники.

– Второго мне бы очень не хотелось. Итак, не пойму, кого искать, так ещё и другие тёмные личности заявляются. Отлично, что-то ещё?

– В том-то и дело, через полчаса они уже собираются отъезжать.

– Надо как-то за ними…

– Не представляю, как мы это сделаем, особенно с той каретой, что у нас есть…

Оба мы замолчали, одновременно заметив возвратившегося в главный зал коротышку с его странным товарищем. Рамон, только покончив с мечами, стремглав бросился к ним, на ходу натягивая пиджак. Оказавшись возле Джакомо, он по одному жесту встал на колено, чтобы карлик мог что-то прошептать ему на ухо.

Бернадоте кивнул, поднялся и спешным шагом направился к двери, ведущей куда-то в глубины готического особняка. А двое дельцов неторопливо двинули в противоположную сторону.

– Давай-ка за Рамоном – опередила меня в сообразительности Виктория.

Мы непринуждённо, насколько это возможно, поспешили вслед за кудрявым телохранителем. Бестия первой нырнула за дверь, куда ушёл Бернадоте, я оглянулся, проверяя хвосты, и двинул следом.

Рамон уже исчез за поворотом длинного коридора – моя дочь тоже проявила чудеса скорости и чуть не ушла из поля зрения. Пришлось бежать, стараясь при этом особо не греметь каблуками. Так, в самый последний момент выхватывая глазами скрывающееся за углом платье, я еле настиг Бестию. Она притаилась у двери, поглядывая в крошечную щель – до меня ей и дела нет. Туфли она сжимает в руках.

Вдруг она резко прыгнула в очередную комнату, мрачную и пустую, неслышно скользнув к дальней стене, где заглянула в щель ещё одной двери. Приблизившись, я по дохнувшему холоду понял, что Рамон привёл нас к чёрному ходу. Я примостил голову поверх головы дочери, чтобы разглядеть творящееся снаружи.

А там наш торопыга-фехтовальщик направился к невзрачной карете, вокруг которой столпилось сразу шестеро мужчин в чёрных камзолах и низких цилиндрах. Одежда мне чем-то смутно напомнила форму телохранителей Рокфеллера…

Шестеро встали по стойке смирно, завидев начальника. Тот дошёл до подчинённых, чтобы бросить короткий приказ:

– Через двадцать минут быть готовыми. Выезжаем через задние ворота – замыкаете колонну.

И вот нам уже нужно бежать и прятаться в подвернувшейся комнатке, так как Рамон пулей понёсся обратно. Успели притаиться, и тот, не заметив нас, прошёл мимо. Когда каблуки фехтовальщика стихли за углом, мы выбрались в полутёмный коридор.

У меня уже готова крошечная идея. Трисор ей цена, но другой нету.

– Виктория, – наклонился я к уху дочери, – доберись до своей банды – обойдите особняк и двигайте к той карете.

– Ты удумал покрошить тех шестерых? Блистательные у тебя планы по части маскировки.

– Ну, так вы сможете?

– Глаз полно… – пожаловалась в пустоту бесстрашная атаманша. – Ладно, постараемся сделать всё незаметно.

– Я тогда здесь покараулю.

– А дочь гонять удумал! – картинно возмутилась Виктория.

– Живее!

Ухмыльнувшись, она неторопливо побежала по коридору, поминутно прижимаясь к стене и вглядываясь в тёмные углы. На мне осталось возвращение к чёрному ходу, где на почтительном расстоянии шестеро телохранителей околачиваются возле экипажа.

Взглядом, которым я гляжу на всякого рода отребье, не получиться присмотреться к бравым ребятам. Даже издалека видно, какие солидные у них на ремнях револьверы и шпаги (кому в наше время могут быть нужны шпаги?). Уж как этим арсеналом владеют шестеро – вопрос другой, однако сомневаюсь, что ученики Бернадоте стреляют косо и рубят криво.

И тут ситуация изменилась… Признаюсь, я совершенно не рассчитывал вытворять геройства, но возможность подвернулась такая, что я посчитал недостойным её игнорировать. Вновь ухнули пузатые бока колокола, погружая всю округу в глухоту. Вспомнив, как недолго вопит церковное чудо, я поспешил. Вылетев из-за двери, я оказался вне поля зрения шестерых, обернувшихся на звук. Они заметили меня слишком поздно, чтобы предпринять что-то стоящее.

Несясь во весь опор, я на ходу извлёк из-под костюма Серую Лисицу и с лёту вонзил десятидюймовое лезвие под подбородок первому на очереди. Вырвав нож из раны, я с силой толкнул мертвеца, сбив его телом сразу двоих, уже выхватывающих оружие. Я обернулся в сторону оставшейся троицы, вытянул руку вперёд, зажмуриваясь до треска в висках. Заставив ярко засветиться узоры на руке, я ослепил неприятелей на пару секунд.