Иоанниты

– Ну, – бодро сказал он, ставя находку на комод в прихожей, – двинем сразу в подвал? В письме же про подвал сказано. Нет у кого спичек?

Вряд ли Максвелл понял моего друга, но фонарь в его руках ясно даёт понять, что ему нужно. Он заёрзал в кармане, чуть не уронив банку, и протянул найденный коробок.

– Что там за комната? – заглянул я туда, где побывал Истер.

– Кухня. Мы с Салли в таких домах уже бывали – они все однотипные.

Я заглянул. Полный порядок, хотя и заметны следы заброшенности. Пару-тройку недель здесь никто не появлялся, либо просто не снизошёл до уборки.

– Хорошо бы всё тут обыскать, – задумчиво проронила Салли, взявшаяся изучать миниатюрные картины, развешенные в прихожей.

– Это мы ещё успеем, – Истеру пришлось повозиться с фонарём. – Но первым делом надо изучить подвал. Пойдёмте, это туда.

Долговязый повёл нас сквозь здание. Когда я проходил мимо Максвелла, очкарик схватил меня за рукав и задал совершенно бестолковый вопрос:

– Простите, мне идти с вами?

– Нет, лучше выйди на улицу, сбеги и доложи про нас Монарху. Поживее, в подвал!

Зло пыхтя и нарочито громко стуча тростью по полу, я погнал недотёпу по узким коридорам. Место оказалось любопытным: дом наполнен ненавязчивым самолюбованием его жильца. Понятное чувство напомнить о себе миру, особенно когда ты чего-то достиг, а мир так равнодушен. Фотографии, дипломы, грамоты, вырезки из газет… всё помещено под стекло и развешено на стенах. За ними видишь судьбу хорошего человека, порядочного учёного, интеллектуального, умного, достойного уважения. Я не страдаю особой наивностью – знаю, что и среди преступников полно людей, которым можно только позавидовать… но не понимаю, почему так случилось с ними. Монарх – хитрый, могущественный и властный, он воспользуется всеми и бросит, когда придёт время. Неужели Ремап был недостаточно прозорлив, чтобы увидеть это? Надеялся перехитрить Монарха? Добиться успеха? Или он просто согласился заниматься любимым делом и плевал на последствия? Плевал на всё, включая свою смерть.

Я могу понять Пито, жадного до денег, готового на всё ради очередной их кучи. Он не станет стесняться в средствах, лишь бы потешить своё уязвлённое карликовостью самолюбие. Но не все же такие…

Что же им всем предложил Монарха? И как все в это поверили?

Дверь в подвал открылась со звуком ржания помирающей лошади – в таком плохом состоянии оказались петли. Особенно покоробил скрип Истериана: он сморщился, чуть не сложился пополам. Ругнувшись, он первым пошёл вниз.

Лестница оказалась слишком уж приличной для подвала. В некоторых странах подвал равняют с прочими комната, но в Каледонии туда сваливают всяких хлам. Поэтому хорошее обустройство и бросается в глаза. Это заметил не я один.

– У профессора здесь добротно обставлено, – произнесла Салли, для чего-то понижая голос. – Много свечей.

– Да, надо бы заняться светом, – загорелся деятельностью Истер, поставил фонарь на стол и побежал со спичками по кругу, зажигая многочисленные свечи.

С каждой следующей помещение наполняется светом. Уже различимы столы всех мастей вдоль стен, отделённые друг от друга высокими узкими шкафами. Стол, шкаф, стол, шкаф – чередуясь, они почти замыкаются по кругу. На стенах висят грифельные доски, всего их две. На них проглядываются нестёртые цифры, знаки и линии. Понимая свою никчёмность в знании электричества, я всё равно попытался восстановить изображённое на досках.

Столешницы пусты, если не считать пары-другой огрызков карандашей и нескольких гаек или ещё чего-то мелкого и металлического. Но характерные следы на пыли дают понять, что чем-то они были плотно заставлены. И если где-то явственно различимы следы от книг или тисков, то диковинные формы я могу приписать неведомым мне приборам.

Салли встала напротив одной из грифельных досок и долго всматривалась в полустёртые чертежи. Затем взгляд её медленно упал на столешницу, она провела по ней пальцем и принялась любоваться собранной на подушечке пылью.

– Чем он тут занимался? – нарушила она сгустившуюся тишину.

– С электричеством баловался. Не уверен, что он именно здесь разрабатывал ту штуку для Монарха. Слишком уж это было бы опасно.

– Так что мы ищем? – спросил Истер, выдвигая первый попавшийся под руку ящик.

– Хотел бы я знать.

– А то у меня тут есть таблицы какие-то, – начал вываливать он на столешницу помятые бумажки. – Сплошь цифры, буквы ни одной.

– Лучше тогда ищи буквы, – посоветовала Салли и присоединилась к поискам.

Не отстал и я, лишь Максвелл остался без дела, не понимая, чем это мы занимаемся. Я начал со шкафа, который оказался под завязку забит скрученными в трубку листами бумаги. Схемы, таблицы, чертежи – всё не то, не вижу я за этим барахлом планов Монарха.

Пробежав в шахматном порядке полки шкафа, я перешёл к соседнему столу. Поборов неподатливый выдвижной ящик, я попал в царство болтов, гаек и мотков медной проволоки. Загнав ящик на место, я неуклюже присел на колено и выдвинул следующий. Здесь оказались потрёпанные учебники. Всё из той же оперы, что мне никогда не понять, разве что моё внимание привлёк том, лежащий сверху.