Иоанниты

Истериана это только позабавило. Вот уж человек, не умеющий обижаться. Дистанцию он при этом не разорвал, а руки его так и дёргаются, словно он готов в любой момент к моему падению. Хорошо хотя бы, что перестал изображать сиделку.

– Вы оставили Арику одну? – перешёл я на бытовые темы.

– Арику? Ну да.

– Великолепно. Она пару недель назад чуть не умерла от Чёрного Дня, а ты оставил её одну.

– Она завязала, – виноватым тоном протянул долговязый и отвернулся.

– При мне она трижды завязывала. Если опять сорвётся? А от одиночества у неё только больше желания возникнет.

– Август, прекрати! Ты, когда уезжал, скажешь много о ней думал?

– Вы оставались рядом, – выбросил я главный, но отнюдь не веский аргумент.

Настал момент, когда мы солидарно решили оставить эту тему. Каждый был по-своему прав, каждый по-своему виноват. Арику мы оба бросили. Я так и вовсе не попрощался… и теперь уже случая не представится.

Собравшись в фойе, мы решили обсудить, как быть с почтой.

– Максвелл, – взяла инициативу в свои руки Виктория, – напротив гостиницы стоит скамейка. Возьмёшь письмо и пойдёшь к ней – мы будем ждать там. Кто-нибудь останется проследить за тобой.

Салли второпях перевела для Истера и добавила:

– Останешься и проследишь. Не давай ему дурить.

Разобравшись с сим нехитрым делом, мы покинули «Заводь» и оккупировали обозначенную скамейку. Меня поразило, насколько же ледяным стал утренний воздух, я принялся кутаться в обновки, пришедшиеся по плечу, но не по погоде.

На улице появились первые пешеходы. Вокруг их жизни стягивает петлю Монарх, а они и не знают. У каждого своё на уме. Они торопятся, не глядя по сторонам. Даже компания из одетой в белоснежное девушки, ещё одной, но ряженной по альбионской моде и одноногого джентльмена не способна отвлечь их от медитативного печатания шагов.

– Август о Вас никогда не рассказывал, – пока я задумчиво оглядывался по сторонам, Салли завела беседу с Викторией. – Вы родились на Альбионе?

– Нет, здесь, в Фанеке, – вежливо, но неохотно отозвалась моя дочь.

– У Вас альбионское имя.

– Это отец так назвал. Здесь это нормально, город портовый, диковинных имён полно.

А затем бескомпромиссная миссис Шорш вступила на зыбкую территорию:

– Август сказал, у Вас своя банда.

Сказано было филигранно, без осуждения или издёвки, однако у Виктории заиграли напрягшиеся скулы. Она поняла, к чему всё идёт. Дальнейший разговор она повела сквозь зубы:

– Да, Монарх ещё не всех моих ребят пришил.

– Вы много кого потеряли?

– Восемь человек.

– Сочувствую, – однако холодный голос выдал Салли. Всем стало понятно, что она просто не видит причин сочувствовать преступникам.

Я настороженно посмотрел на Бестию, но та не стала злиться. Лишь покосилась на крошечную шатенку и пожала плечами, словно говоря, что иного от неё и не ожидала. В который раз я переменил своё мнение – лучше бы Салли с Истером не приезжали…

Хорошо, что в дверях гостиницы появился Максвелл и отвлёк девушек от тяжёлого разговора. Постоянно оглядываясь на следующего по пятам Истериана, человек Монарха засеменил в нашу сторону. Примечательно то, что под мышкой у него появилась коробка, содержание которой очень сильно меня заинтриговало.

Что-то не помню, чтобы он говорил о каких-нибудь посылках…

– Что ещё за посылка? – спросил я, вставая навстречу.

– Понятия не имею, прислали вместе с письмом.

Он протянул коробку, предлагая нам самим разобраться с содержимым. Виктория забрала посылку, прикинула вес, после чего принялась аккуратно вскрывать картон. Разобравшись с упаковкой, она извлекла из коробки банку, заполненную тягучей тёмной жидкостью. На трёхлитровом сосуде обнаружилась этикетка. Все мы обступили Викторию, чтобы посмотреть.

– Фонарное масло, – прочитала моя дочь вслух и с недоумением отстранила голову от этикетки.

– Зачем столько фонарного масла?

– Я не вскрывал конверт, – замахал Максвелл письмом у меня перед носом. – Там должно быть всё объяснено. Я подумал, что вы сами захотите прочитать.

– Ты угадал, – забрал я конверт из дрожащей руки.

Отправитель не обозначен, на сургуче не удосужились ничего оттеснить. Можно было догадаться. Подобного рода люди отгораживаются ото всего на свете и шифруются с завидным неистовством. Знали бы они, сколь это бесполезно.

Я небрежно разорвал конверт и извлёк простецкий ключ и письмо, написанное от руки на дорогой бумаге. Послание гласит:

Сожги дом по адресу улица Клуб Мари шестнадцать. Обязательно начни с подвала. Закончить ты должен до полудня. Ровно в двенадцать явись к зданию вокзала на заброшенной станции Алмаз-град.

Когда содержание письма перевели Истериану, он отчего-то обрадовался и громко протянул:

– Так вот для чего масло! А ключ, должно быть, от дома.

Но никто не похвалил полукровку за догадливость, хотя очень вероятно, что на это надеялся. Посуровев, Салли обратилась к Максвеллу с вопросом:

– Вам раньше поручали работу поджигателем?

– Нет, это впервые. Для меня это обычное дело, мне часто поручают то, чего я в жизни не делал.

Меня больше заинтересовало само письмо:

– Почерк Монарха? – спросил я, поднося послание ближе к глазам очкарика.