Иоанниты

Мы даже не рассчитывали найти убежище в развороченном подвале. Направились сразу к гаражу с автокаретой, что расположен в трёх кварталах. Железный ангар, окружённый забором, всё обмотано колючей проволокой, вокруг усеяно битым стеклом. Ключей у нас нет, так что пришлось воспользоваться тайной лазейкой, тщательно «заминированной». Убрав с пути неподъёмный для человека камень, мы пролезли под забором. Уж пролезать я ещё могу.

Добравшись до ангара, мы шмыгнули в маленькую дверцу и оказались в тёмном, провонявшем маслом помещении. Автокарета на месте, нигде на стеллажах, верстаках и полках не видно следов появления здесь чужаков. Монарх выследил берлогу банды, но досюда его руки не дотянулись.

Меня усадили на верстак, сметя всё лишнее с него. Я привалился спиной к ледяной металлической стене.

Адам пристроился на подножке автокареты, уткнул голову в ладони и глухо произнёс:

– Господи, больше не могу.

Виктория собралась что-то ответить, отчитать подчинённого, но человеческое взяло в ней верх. Она тяжело отвернулась, так и не сказав ни слова. Нашла себе старый стул и села на него задом-наперёд, сложив руки на спинке и устало уронив на них голову.

Повисла тишина, лишь ветер ухает о железные стены, ненасытный осенний ветер. Холодно становится, снег с недели на неделю посыплется на Континент. Люблю снег, он гораздо лучше дождя. Медленный, спокойный, осторожно ложится тебе на плечи, всегда даёт шанс стряхнуть себя и остаться сухим. Это честнее, на мой взгляд.

Разве что холода и морозы, но и их можно терпеть. Мороз, опять же, точит тебя потихоньку, заставляет двигаться, а не бросается, желая растерзать, как осенний ветер.

Зима лучше. Не доживу я до неё. Странно, никогда бы не подумал, что стану печалиться об этом. Единственный раз в жизни искренне радовался зиме, когда мы играли в снежки с Кристин. Эх, Виктория так на неё похожа. Просто копия, от меня в ней вообще ничего нет.

Помню, как мы выбирали ей имя: Кристин хотела назвать её Габриэла, а мне безумно хотелось дать ей альбионское имя Виктория. Я ведь тогда всего пару раз проездом бывал на Альбионе. Наверно, меня сильно впечатлил персонаж альбионских плакатов, который распространился затем по всему Континенту – это была то ли кукла, то ли девочка по имени Виктория, с помощью которой агитировали за мир, правду и свободу, в общем, за всё хорошее и бесформенное.

Помню один из лозунгов: «Виктория не позволит забыть, кто ты есть». Хороший лозунг, потому что в нём никакого смысла, и каждый волен трактовать его в свою пользу. Я в нём всегда видел призыв отстаивать Орден любой ценой, а людям – вспомнить, скольким они ему обязаны.

Да, пожалуй, после этого мне полюбилось гордое имя Виктория, не уступающее красивым каледонским именам. Надо будет узнать, нравится ли оно ей.

Я пригляделся к дочери – она задумчиво и печально смотрит в никуда. Долго она не двигалась, редко моргая и почти не дыша. Но вот она убрала с лица волосы, вздохнула и запела тихо и неуверенно:

Я надеюсь на пулю порой,

Один выстрел, и навечно усну.

Но опомниться мне не впервой,

Что за глупость приходит на ум.

Адам с Роде столь же осторожно подхватили незнакомую мне песню:

Тёмной ночью я кутаюсь в мгле,

Грею руки у худого костра.

Дай ты, Боже, терпения мне,

Дай терпенья дождаться утра.

Мне претит идти за толпой,

С проторённых дорог я сойду;

Не расстаться б теперь с головой:

Всегда выбор означает борьбу.

Иной раз мой безжалостный Бог

Гнетёт жизнь, погибель суля.

Но это мой наивысший урок,

Потому что он верит в меня.

Боюсь, буду до Судного дня

Принимать каждый раз сгоряча,

Моя воля, свобода моя,

Твои дары за топор палача.

В любое другое время я принял бы песню за жалобы разбойников на судьбу, попытку преподнести свой упадок за нечто высшее, значимое, и, скорее всего, был бы прав. Но в этот раз меня заволокло скорбными мотивами, что-то в душе дёрнулось. Полная безнадёга сменилась мыслью, что я кое-что не закончил.

Окинув взглядом разбросанные по всему ангару железяки, я спокойным голосом окликнул молодого изобретателя:

– Адам, тут есть тиски?

Находящийся после песни в задумчивой абстракции, он ответил не сразу:

– Да, тут какие угодно инструменты.

– Амортизатор сможем собрать?

– Для чего амортизатор?

– Да для ноги.

Прикинув, как будет выглядеть мой будущий протез, я перечислил Адаму детали, которые могут пригодиться. Многое оказалось прямо под рукой, разве что пару частей удалось раздобыть, подразобрав автокарету. Мне подтащили все необходимые инструменты, и мы на пару с Адамом взялись за работу. Был бы пиратом, просто выстругал бы ногу из дерева.

В гараже удачно завалялась пружина подходящей жёсткости. Мы её раскусили пополам, ибо слишком длинной оказалась. Теперь с амортизацией у меня будет всё в порядке.

За ходом работы стали наблюдать и Виктория с Роде. Не отвлекаясь от работы лобзиком, я затеял разговор:

– Я видел Монарха. Это он мне, собственно, ногу и отсёк.

– Такой срез ровный, – поморщилась Виктория. – Это заклинание какое-то?

– Да.

– А ты узнал его? Монарха, я имею в виду, не заклинание, – включился Роде.