Иные земли

Кая поспешила отойти в сторону. Кто-то из мужчин, все еще опьяненных победой, хихикнул, но она не замедлила шага. Плевать, что они о ней подумают. Разумеется, Кая понимала: детенышей нельзя оставлять в живых. Более того, теперь, когда все взрослые твари были перебиты, это было бы жестокостью, а не милосердием. Детеныши не сумели бы выжить одни, к тому же зимой. И все-таки Кая не хотела смотреть на то, как их убивают, – и, слушая, как один тонкий писк обрывается за другим, порадовалась тому, что не ей пришлось это делать.

Шоу отворачиваться не стала и, когда все закончилось, подошла к Кае и положила руку ей на плечо.

– Ничего, – сказала она мягко. – Посмотри наверх. Мы победили.

Ворон не врал. Дирижабли были здесь, в ангаре, накрытые загаженным существами брезентом, – все пять.

Небольшая группа осталась в ангаре – чтобы убрать тела, открыть дирижабли и начать ремонт. Среди них был Василь, стоявший в цепи по соседству с Каей. В бою толку от него было немного – зато теперь, деловито раздавая указания, поднимаясь по приыставным лесенкам, хищно разглядывая явившиеся из брезента гондолы, он был в своей стихии.

Пом не отговаривал Василя – хотя на Ворона все еще глядел волком, однако настоял на том, чтобы с ним в ангаре работали Кречет и Ясень. После эта группа планировала заночевать тут же, чтобы утром продолжать ремонт, – действовать нужно было быстро. Это понимали все, хотя вслух никто не говорил ни о Сокол, ни о сторожевых дирижаблях, которые недавно видели разведчики.

Остальные, в том числе и Кая, вернулись на станцию до темноты. Утром им предстояло наконец отправиться домой.

– Но сначала – отпразднуем! – заявил Ворон, потирая руки. – Мы это заслужили. Если бы не вы, мы бы не решились. А промедлили бы еще немного – детеныши бы подросли…

– А поперлись бы мы туда одни, что было бы? – буркнул Пом, и Ворон примирительно улыбнулся:

– Ну брось, помощник. Ведь я извинился. Впрочем, если извинений недостаточно – сегодня вечером наше радушие довершит дело.

В радушии на станции, как выяснилось, действительно знали толк. Столы накрыли в ангаре, где ночевала их группа. У стен сидело несколько человек с музыкальными инструментами – видимо, их успели забрать из Красного города.

К возвращению бойцов женщины уже наварили густой и очень вкусной похлебки из овощей, преимущественно картошки, моркови и лука, и мясных консервов. На столе лежали свежие караваи, и от их запаха у Каи рот наполнился слюной. Выкатили несколько бочек странного напитка – горьковатого и хмельного. Его грели в котлах и пили из глиняных кружек. Вкус Кае не слишком понравился, но она притерпелась, потому что питье было горячим, а одно это дорогого стоило.

Набрасываясь на еду, Кая, по правде говоря, не думала о том, что съедает то, чего хватило бы на пару суточных пайков. Не время терзаться угрызениями совести, когда удается наесться досыта.

Она не видела ничего, кроме еды, когда ее окликнул знакомый голос:

– Привет, Кая!

Она замерла:

– Андрей.

Это действительно был он, живой и здоровый, опирающийся на трость. И он улыбался:

– Я. Кстати, не за что.

Они обнялись, и в этом объятии не было и следа напряжения, висевшего между ними в Красном городе.

– Спасибо, что помог. Мне показалось, Ворон и сам хотел сказать правду, но…

– Кто его знает, – подхватил Андрей. – Все вышло к лучшему. Нашей группе не выстоять без помощи. А теперь…

Он продолжил что-то говорить, но музыканты, сидевшие у стены, закончили настраивать инструменты, и грянула музыка. Андрей неловко улыбнулся и отошел к стене – здешние пустились в пляс быстро и без стеснения.

Кая тоже отошла подальше. Глядя на быстрые фигуры танцующих, она подумала, что Гану бы здесь понравилось. Неожиданно на глаза навернулись слезы – как будто музыка высвободила напряжение, которое она так долго старалась держать под контролем.

Она вышла из зала и устроилась на перевернутом ящике за дверью, надеясь, что никто не заметил ее ухода.

– Эй. – Шоу подошла к ней, осторожно неся две глиняные кружки, над которыми дрожали шапки белой пушистой пены. Кая подвинулась, давая ей место, и торопливо вытерла лицо рукавом. – Держи. На вкус не так плохо, как я думала. – Шоу с хлюпаньем хлебнула из чашки, и ее верхняя губа украсилась пушистыми белыми усами.

– Спасибо.

Шоу легонько стукнула по ее кружке своей. Кая сделала глоток, пряча взгляд, – она видела, что Шоу внимательно смотрит на нее.

– Ты чего, плакала? – наконец спросила женщина, и Кая закашлялась.

– Что? – не очень убедительно удивилась она. – Ничего подобного.

– Да ладно тебе. Я же вижу. – Шоу вздохнула и сделала еще глоток.

Музыка стала громче. Трещотки, гремушки, ложки и веселое пение флейт. Люди глухо гудели, хлопали в такт, стучали ботинками по полу так, что стены тряслись. Обычно под такую музыку даже Кая пускалась в пляс – хотя танцевать не любила.

– В чем дело? Это из-за него, да? Из-за Гана? – Шоу наморщила лоб. – Или из-за другого парнишки?

– Ох, Шоу. Пожалуйста, давай не будем… Просто иди танцевать, ладно? Я видела, тебя есть кому пригласить.