Иные песни

Пока Завия платила, а Шулима обговаривала с седым негром последние условия, господин Бербелек осматривался на людном торжище в поисках Алитэ и Клавдии, те несколькими минутами ранее отошли в сопровождении двух Верониевых дулосов. Зайдар, Зенон и Авель, а также Тобиас Ливий вообще не пошли с остальными охотниками на рынок, выбрав завтрак у римского посла, как оказалось, старого друга Ливия. Веронии же отправились на осмотр руин Лабиринта Иллеи, а Гауэр Шебрек исчез из госпициума еще на рассвете.

Когда по другую сторону от загонов с ксеврами, за площадкой торговца рабами возник шум, господин Бербелек сразу подумал об Алитэ — и это была совершенно уместная мысль. Он ринулся сквозь толпу, толкаясь и хлеща по ногам и спинам людей тростниковой риктой, все сильнее нервничая из-за охватившей толпу морфы возбуждения.

Алитэ и Клавдию он нашел живыми и здоровыми, девушки громко спорили с негрским шорником с племенным морфингом, что растягивал его губы и уши до монструозных размеров; сие, надо заметить, никак не улучшало его произношение. Говорил он на каком-то местном диалекте, девушки — по-гречески, зрители перекрикивались на пахлави и дюжине прочих языков, а бедный Попугай пытался все это переводить. И всякий, ясное дело, помогал выражать свою правоту, энергично размахивая руками.

Господин Бербелек троекратно ударил риктой по одному из выложенных на прилавке седел, трласккк, трласккк, трласккк!

— Тишина!

Негры, конечно, не поняли этого слова, но сразу же замолчали.

Господин Бербелек провел риктой в воздухе широкий полукруг. Зеваки отступили на пару шагов. Он повернулся к ним спиной.

— В чем дело? — спросил он у Алитэ.

Дочь смотрела испуганно. Только через миг он понял, что держит рикту приподнятой, будто для очередного удара, и опустил руку.

— В чем дело? — повторил он.

— Кто-то хотел нас обокрасть, — быстро сказала Клавдия.

— Кто?

— Он удрал. Невольники побежали за ним.

— Надеюсь, они хоть деньги оставили.

Алитэ показала кошель. Платят всегда слуги и дулосы, аристократы не пачкают своих рук мамоной. Обычай, удобный также в таких вот ситуациях: если грабитель кого и должен обеспокоить, пусть беспокоит подневольного.

— Ув-увидел эстле Лятек, — вмешался Попугай, кланяясь перед Иеронимом, — и пришел спро-росить, я где найду эстле Амита-ац. Эстле Лятек по-по-попросила, чтобы переводил при торге. И я ув-увидел того мужчину, он стоял там за во-возом и следил за нами. Указа-за-зал на него купцу, чтобы тот сказа-зал, его ли это человек. Н-но мужчина натянул ка-капюшон и отошел. Я крикнул «вор!», и он по-побежал. Не-невольники побежали за ним.

Попугай был тем полудиким переводчиком Шулимы. Он заикался, только разговаривая на цивилизованных языках; вторая, дикая половина его морфы была куда крепче.

— Если он понял, что именно ты кричишь, то в его бегстве нет ничего странного, — пробурчал господин Бербелек. — А что он говорит? — кивнул на шорника. — Может, это и вправду был его человек?

— Го-говорит, что нет.

— Понятно, теперь не признается, даже будь это его сын, — господин Бербелек повернулся к девушкам. — А вы что тут, собственно, собирались покупать? Берите быстрее, возьмем за полцены. Седла у нас уже есть.

— Те кнуты, — указала Алитэ.

— Рукаты, — поправила Клавдия.

— Те рукаты.

— Но они для пастухов скота, в джурдже не пригодятся.

— Что, я не могу просто купить себе такой? — возмутилась Алитэ. — Я видела, как ими стреляют, громче кераунетов. Научусь.

Господин Бербелек только махнул рукою.

— Эстле! Э-эстле! — Попугай припал к Шулиме, как раз появившейся вместе с Завией. — У-уговорил их, уже ждут! Во-во-возле во-водопоев. Пойдемте! Эстле!

На всякий случай они оставили Антона у прилавка шорника, пока дулосы Верониев не возвратятся из погони — скорее всего, ни с чем; остальные двинулись к южным воротам рынка. Вышли на широкий, песчаный Скотный Тракт. Городской водопой находился ниже Ам-Шазы, где текущая с гор река замедляла бег и широко разливалась по золотым пастбищам Садары. К счастью, в этот момент стад по Тракту не перегоняли, только с десяток мамулий влачились обочиной, лениво погоняемые одиноким негрским ребенком.

Чем ближе к водопою, тем больше заржей в воздухе. Эти насекомые, выморфированные в далеком прошлом из навозных мух неизвестно кем и для чего, оставались истинной чумой Африки. Даже антос Иллеи не сумел их изгнать; или они возвратились уже после ее изгнания, распространившись ранее на всю Землю. Господин Бербелек отмахивался от них руками и риктой; наконец просто зашнуровал кируфу, набросил на голову капюшон и зажал левой рукой белую ткань, оставив лишь отверстие для глаз. Другие поступили сходным образом, насколько позволяла одежда. Женщины отгоняли заржей, размахивая шляпками. Заржи были толстыми, черными, раза в три крупнее мух. Согласно легенде, они вылупились из яиц, отложенных в трупе убитого в Первой Войне Кратистосов кратистоса Верцинготерикса Глиноеда. И сейчас господин Бербелек готов был поверить в эту сказочную некроморфию. Они миновали труп ховола, скрытого под заржами, смрад и глухое жужжание насекомых вызывали головную боль.