Инверсия

«Чтоб тебе пусто было!» — пробормотал Клюев, обращаясь неизвестно к кому, и воззрился на разодранную ткань штанины. Она медленно набухала тёмной кровью. Вот он, первый реальный ущерб, причинённый зоной, подумал Макс, сцепив зубы, хорошо, если бы последний. Шипя от боли, он задрал штанину и осмотрел рану, насколько это оказалось возможным. Рана выглядела не страшной — пуля прошла по касательной, вспоров кожу и мышечную ткань голени, но не повредив крупных сосудов и не задев кости. Слава богу, опять повезло! Экс-пилот вытащил из кармана медкомплект, вскрыл его и перво-наперво обработал рану перекисью, стараясь остановить кровотечение. Потом вколол рядышком тюбик антидота. И только после этого нанёс на марлевый тампон толстый слой желтоватой мази, имеющей, судя по аннотации местного Воронежского фармзавода, «антибактериальный и восстанавливающий эффект», приложил его к ране и стал бинтовать. «Слишком благополучно жили мы в последнее время, — мрачно рассуждал он при этом. — Уверовали в собственное могущество. Всё-то у нас легко получалось, одного желания было достаточно для исполнения задуманного, одного усилия воли. Любые повреждения организма, хоть своего, хоть чужого, лечили лёгким прикосновением руки. Не говоря уж обо всём прочем. Дом захотелось — вот он дом, редкого деликатеса — только глазом моргни, поставить на место зарвавшихся хозяев жизни — без проблем. Привыкли к полной свободе. Забыли, как оно случается у обычных людей. А произойди полная инверсия? Возврат к прежнему существованию? Вот как у меня, например? И что останется?»

В нём сейчас говорили горечь и злость. Ну почему именно он? Ещё совсем недавно такой уверенный, такой целеустремлённый, способный одним махом раскрывать тайны соседней реальности. Почему именно ему выпала эта неблагодарная работа по устранению чужого, в общем-то, безобразия? Дойдя до этого пункта, Макс остервенился. «Ах ты щенок! — отвесил он себе невидимую плюху. — В жилетку поплакаться решил? Без чудесных способностей, значит, уже и сделать ничего не в состоянии?! Их ещё, между прочим, заслужить надо! Всей своей жизнью доказать, что достоин. А ты получил пустяковую царапину и сопли распустил! Себя жалко стало? Тысячи людей во все века на смерть шли за то, чтобы другим лучше было. Ну, может, и не тысячи, но уж сотни — наверняка! А ты про своих товарищей забыл. А они ждут и надеются… Так что, давай, герой, не подводи своих… Поднимай задницу — и вперёд!»

Минута слабости истекла. Клюев свернул медкомплект, уложил его в карман, поднялся, опираясь на руки, и шагнул вперёд. Нога отозвалась тупой, ноющей болью. Чертовски неприятно и, главное, непривычно. Морщась, он доковылял до ближайшей молодой поросли, выбрал деревце потоньше и с помощью универсального инструмента срезал себе посох. «Вот так-то лучше будет, — сообщил он подступающему туману и дерзко ухмыльнулся. А потом, налегая на частицу НЕ, добавил: — Не выйдет у тебя меня остановить!» Вцепившись в палку и приволакивая ногу, он двинулся дальше. Зона на сей раз никак не реагировала. Даже стоны вроде затихли в отдалении.

Первое время Макс шёл, сцепив зубы и стараясь не думать о ране, хотя у него это получалось плохо. Но постепенно мысли его приобрели иное направление, а боль притупилась, то ли мазь, наконец, подействовала, то ли организм приспособился к недугу. Да и нервная система его, уставшая от обилия впечатлений, похоже, отключила часть своих рецепторов. Когда, по его прикидкам, до эпицентра осталось километра три, редколесье кончилось, и впереди, уходя в туман и направо, и налево, показался вал совершенно непреодолимого бурелома. «Опять! — в отчаянии рыкнул Клюев. — Ну спасибо за сюрпризец. В таком виде мне в самый раз по деревьям лазать».

Он долго стоял, всматриваясь в дикое переплетение поваленных стволов, ветвей, корней и кустарника в надежде отыскать хотя бы небольшую лазейку, не нашёл, тяжело вздохнул и медленно побрёл влево, туда, где должна была пролегать старая бетонка. Это близко, утешал себя Макс, если он рассчитал правильно, и до руин посёлка действительно осталась одна пятая часть пути — ну просто рукой подать, то и дорога находится где-то рядом. Минут пятнадцать-двадцать, подбадривал он себя, в худшем случае, полчаса, и можно будет присесть на заросшую травой обочину и дать отдых натруженным ногам. Особенно той, которая повреждена. Ещё немного… ещё чуть-чуть… последний бой, он трудный самый… Напрасно он вспомнил слова старой песни. Зона опять поймала его на слабо.