Инцелы. Как девственники становятся террористами

Петра пунктуальна, она ждет меня у входа в кафе. У нее приветливое лицо; когда мы обмениваемся рукопожатиями, она сердечно улыбается. Темные волосы до плеч заколоты по бокам, она хорошо одета, слегка накрашена. Я заказываю два смузи, и мы садимся в уголке.

Я спрашиваю Петру, как прошли ее подростковые годы.

– Я много болталась с друзьями, а маме обычно было плевать. Но если ей казалось, что я что-то сделала не так, она наказывала меня молчанием. Могла молчать несколько дней подряд, даже взглядом не удостаивала. Под конец я буквально на коленях приползала к ней и умоляла: мамочка, пожалуйста, давай помиримся! Пожалуй, я, как все подростки, немного проверяла границы на прочность, но не помню, чтобы натворила что-то настолько серьезное, чтобы так реагировать.

Как обстояло дело с парнями?

– У меня было много парней – очень важно было кому-то нравиться, поскольку в детстве я этого не получала. В старших классах школы и в гимназии я была очень хорошенькая и стройная, так что многие парни проявляли интерес. Я очень нуждалась в близости.

После гимназии учиться дальше Петра не пошла.

– Способности к учебе у меня не очень, в восьмом классе успеваемость упала. Гимназию я закончила со средним баллом 3,0[41].

Бросив на меня грустный взгляд, она продолжает:

– Самооценка у меня на нуле: мне кажется, я ничего не знаю, ничего не соображаю. Вот что мне вложили в голову дома: что я никчемная.

Пройдя практику в детском саду, Петра начала работать в фирме по продаже текстиля, а потом в офисе, в общей сложности трудилась двадцать лет. Еще в то время, когда у нее появилась первая работа, она начала жить с мужчиной, но всё закончилось, когда партнер бросил ее ради другой.

– Он обманывал меня, изменял мне. А мы только что купили дом… пришлось его продать с большими потерями.

После того как в ее фирме прошла релокация, Петра осталась без работы и засела на больничный. Всё это наложилось на расставание с партнером, и силы ее подвели. Всё рухнуло. Вот уже три года Петра на больничном и без работы.

– Насколько серьезно твое решение покончить с собой?

– Очень серьезно! – едва я успеваю закончить вопрос, как следует быстрый и решительный ответ.

– Ты действительно намереваешься это сделать?

– Да, но я пока не решила когда. Не хочу травмировать маму, так что постараюсь продержаться еще несколько лет, потерпеть.

Петра смотрит в окно. Уже наступил вечер, но площадь снаружи подсвечена рождественскими гирляндами. В кафе стало тихо. Мы единственные посетители.

Она смотрит на меня печальным взглядом.

– Это сидит так глубоко – что я никчемная.

И тут она произносит с внезапным пылом:

– Я ненавижу себя. НЕНАВИЖУ СЕБЯ!

– Что именно ты в себе ненавидишь?

– Всю себя ненавижу за то, что я такая никчемная. СТРАШНАЯ, ЖИРНАЯ, БЕСПОЛЕЗНАЯ! Меня невозможно любить. Я ОТВРАТИТЕЛЬНАЯ!

Голос у нее дрожит, и она снова улыбается грустной улыбкой. Я спрашиваю, как она намеревается покончить с собой.

– Не хочу про это говорить! – И всё же, после нескольких секунд колебаний, добавляет: – Мне хотелось бы таблетки использовать или газ. Я всё время гуглю, узнаю разные варианты, чтобы больно не было. На худой конец остаются поезд или веревка. Лишь бы не больно.

Рассказывала ли она кому-то о своих планах?

– Да, кое-кто знает, что я собираюсь это сделать, но я не рассказываю, каким именно способом.

Испытывает ли она ненависть к мужчинам?

– Ну-у, я ненавижу мужчин, которые насилуют, которые считают, что имеют на это право. От такого у меня просто мозг взрывается. А так – нет.

Я спрашиваю, как Петра видит будущее.

– Пока надо терпеть, – отвечает она. – День продержаться, потом еще один и так далее. Может, удастся найти работу… или нет. Если никакой работы не будет и деньги закончатся, придется покончить с собой раньше, чем планирую. А так – дождусь, пока мама умрет. Такое вот я вижу будущее. Жалкая жизнь.

– А почему именно она жалкая? Чего тебе больше всего не хватает?

Повисает долгая пауза.

– Самое ужасное – что я совершенно уставшая и вымотанная. И еще панические атаки. Хуже этого вообще ничего нет.

– Как выглядит твой обычный день?

– Сплю до полудня, потом еще час лежу и что-то листаю в телефоне, потом встаю, завтракаю. Потом смотрю телевизор, обедаю, потом опять телевизор, потом смотрю что-нибудь в компьютере. Ложусь около полуночи. А потом еще сижу в телефоне часов до трех.

– А где именно ты сидишь в интернете?

– Aftonbladet читаю[42], листаю инстаграм и Familjeliv[43]. Потом пытаюсь заснуть. А с утра всё начинается сначала.

– Порнографию не смотришь?

– Нет!

– А с друзьями видишься?

– Нет, разве что с некоторыми поддерживаю контакт в мессенджере. Иногда по многу дней вообще не взаимодействую с живым человеком.

– То есть ты можешь провести целый день или даже неделю вообще без социальных контактов?

– Да сколько угодно. Иногда вообще по несколько дней не выхожу из дома. Только за едой, если закончилась.

Она смотрит прямо на меня и решительно произносит: