Интроверт

– Не бойся, – сказал, наверное, хозяин этой квартиры, – они у меня здесь уже как члены семьи. Проходи, лучше, на кухню, я там картошки наварил, будем завтракать. Заодно и расскажешь, кто ты у нас такой.

Я молча прошёл за ним на кухню. Здесь действительно пахло варёной картошкой – первый приятный запах за это утро. Кухня была в таком же состоянии, как и вся квартира. Побитая плитка на полу, голубого цвета, вся в пятнах жира, я это почувствовал сразу своими голыми ногами (не знаю где были мои носки), они прилипали к плитке, и я чувствовал, как липнут песчинки мусора к моим ступням. Сквозь старое окно (оно, на удивление, было чистое), проникал свет в эту грязную нору. Стол был тоже очень старый, с разными ножками, под одной из них лежала деревяшка (видимо для того, чтобы он стоял ровно). Скатерть была вся в порезах от ножа и с рисунками подсолнухов. На столе стояли две тарелки с варёной картошкой (с картошки шёл пар), тарелка по меньше – с маринованными огурцами, головка чеснока и пару кусков чёрного хлеба. По ту сторону стола сидел хозяин. Не очень высокий, усатый мужчина, лет сорока пяти, с довольно круглым животом. Одет в серую домашнюю майку и синие пижамные штаны. На пальцах надето кольцо (значит есть жена) и выбита татуировка «СССР» (по букве на каждый палец). Вдруг заревел старый холодильник, на котором была куча магнитиков, и хозяин заговорил:

– Садись, садись, не бойся. Вчера ты был смелее, даже драться ко мне полез. Но не переживай, я не сержусь. Перебрал немного, с кем не бывает.

Я сел, меня охватывало смущение. Откусив хлеб и съев две ложки картошки, я начал пытаться узнавать, что вчера произошло:

– Мне очень неловко, правда. Обычно я не дерусь. Но понимаете, суть в том… Короче… Я ничего не помню.

– Это абсолютно ожидаемо, ха-ха.

Хозяин посмотрел в сторону двери:

– О, вот твоя собака, я её тоже забрал. Сразу как пришли, покормил её, она была очень голодна, весь мой вчерашний борщ съела. Но это ничего, собак я люблю.

В этот момент на кухню вошла собака, я сразу её вспомнил. Она посмотрела на меня, а я на неё. Собака помахала хвостом, подбежала к моим ногам и начала тереться о них. Наверное, она была рада, что я жив.

Хозяин встал со стола, подошёл к плите, открыл крышку кастрюли, зачерпнул половником картошку и ляпнул её на миску, которая стояла на полу, возле мусорного ведра. Собака подбежала и начала кушать, а хозяин продолжил разговор:

– Семён Викторович. Можно просто Викторович.

– Лёня.

– Ну что ж, Леонид, рассказывай: кто ты, сколько лет? – поедая картошку и закусывая огурцом сказал Викторович.

– Я учусь на юриста, ну как учусь… уже, наверное, отчислили, но меня это не интересует.

– Отчисление, скажу тебе, проблема пустяковая. Меня тоже когда-то отчислили, но я жив, как видишь, – Викторович улыбнулся, – а поинтересоваться я бы тебе посоветовал. Вдруг ещё получится что-то исправить.

– Уже точно не получится, – вздохнув, сказал я, – лучше расскажите, как вы меня нашли… ведь была уже ночь, а люди, подобные вам, ночью спят.

– О-о, хотел бы я увидеть людей, подобных себе, – улыбаясь, сказал Викторович.

Проглотил ложку картошки, отломал кусок хлеба и добавил:

– Мне кажется, что люди, подобные мне, вообще не спят ночью.

– Почему? – спросил я.

– Так, просто предположения. Но все писатели, которых я знаю лично, могут писать всю ночь. Пишут и курят, курят и пишут, и так всю ночь.

– Вы писатель?

– Ну как тебе сказать. Не знаю, уместно ли самого себя провозглашать писателем. Скажем так – я человек, который пишет.

– И что же вы пишете? – сухо спросил я.

– Тебе правда интересно?

– Ага.

– Может ты и думал, что я тебе поверю, но прости – не верю. Все вы говорите: «да». Хотя вам вообще это не интересно. Нет, я не обижаюсь. Просто если не интересно, так почему не сказать прямо: «Мне это не интересно». Зачем постоянно говорить «да», ещё и просить показать книги. А дальше, вы берёте книгу, стоите минуту, листая её с умным видом, потом кладёте и говорите что-то типа: «Ну, неплохо». У всех у вас один сценарий. Да и вообще, в этом мире сценарий только один.

Почему он подумал, что мне было не интересно? Мне ведь действительно было интересно. Но его слова так повлияли на меня, что я принял их на свой счёт. Я промолчал. Мы молча сидели и дальше ели картошку, пар с неё уже не шёл. Молчание начинало нагнетать меня. Он так и не рассказал, что было вчера и как он меня нашёл. Из-за, опять, образовавшейся во мне тревоги, я не мог спросить ничего, хотя прокручивал в голове вопрос, и уже вот-вот настраивался сказать первое слово. Но тут Викторович начал сам:

– Ладно, это всё ерунда, забыли. Я ведь должен ввести тебя в курс дела и рассказать, как я тебя нашёл.

– Точно, я уже и забыл, – солгал я.