Интриганки

Изабелла напряженно вглядывалась в лицо герцогини: а что, если это правда? Если герцог сам хочет, чтобы она... Эта "овца" не настолько умна, чтобы придумать такой план. А, значит...

-- Всё. Времени мало. Твоя судьба - в твоих руках. Прощай.

Через четверть часа герцогиня, стоя в темноте за полуприкрытым окном своего кабинета, наблюдала в комнатах первого этажа напротив непонятную суету.

-- Госпожа, она потребовала ужин. Среди ночи! И целый фунт слабительного!

-- Да? Изобретательная... тейфа.

Утром герцогине не удалось понежиться в постели после бессонной ночи: с первыми лучами солнца в спальню ворвался взъерошенный Конрад.

-- Майн фрау! Получилось!

-- Конрад, я прикажу страже не пускать тебя. Ко мне в опочивальню. А если бы я была не одна?

-- О! Но вы одна. Хотя я готов. Ну... чтобы вы были не одни.

-- Ты несносен. Давай о деле.

-- О деле... О каком деле, когда вы... в таком... всяком... в смысле: без всякого такого...

-- Тебя выгнать?

-- Вы не сделаете этого. Исключительно из любопытства. Хотя я предпочёл бы... Да. Понял. Кратко и по делу. Конечно отвернусь. Вот к этому зеркалу. Нет? А куда? Да-да, вы говорили. По делу. Она накормила своих слуг поздним ужином... вот есть полдник, а это был полночник... а вы в это время... в холодной постели... одна, совсем одна... да-да, кратко... всыпала туда фунт слабительного... самого сильного, которое есть у наших лекарей... вся прислуга пошла... пошла... и села. И не вылезала из... до утра. А сама, с одной служанкой, сбежала. Там баба... две Фриды... или три... Собрала драгоценности, платья подороже, денег... навьючила и ушли... А на пристани... уже всё готово... только сели - поплыли.

-- Шотландец?

-- А... да, как увидела - обрадовалась. "А я думала, что будет скучно, - говорит, - буду учить этого... оглоблю. Благородным манерам. Смирению и послушанию. Это скрасит моё путешествие".

-- Бедненький. Ты выйдешь отсюда? Мне надо одеться, наконец.

И вот два озлобленный человека препираются на дне небольшой барки, медленно влекомой течением великой германской реки Везер. Между ними на досках небольшой мокрый мешок, непрерывно дрожащий и издающий невнятные звуки.

Высокий стройный белокурый юноша с благородной внешностью и таковой же, но - яростью, смотрит на своего визави, на голову ниже, тощего, чернявенького, злобно щерящегося половиной зубов. Оба уже держат руки на рукоятках ножей, как вдруг содержимое мокрого мешка затряслось сильнее и, издав продолжительный многотональный звук, "испустило ветры".

Юноша потрясённо посмотрел на мешок, потом на своего противника. Тот победительно хмыкнул:

-- А ты что думал? Или, по-твоему, графини не пукают? Ещё как! Как и все бабы. И раздвигают, и налезают, и подмахивают. И эта будет. С-сучка. Так-то, "скотский дворянин из Нормандии" Квентин д'Орвард.

В подтверждение своих слов Зубастый Йо несильно пнул мешок. Там что-то мявкнуло. И издало тоненькую цепочку тресков, завершившуюся затихающим шипением.

Юноша раздражённо фыркнул и гордо вскинув голову отправился к облюбованному им месту на корме этого речного корыта, ничем внешне не отличающегося от множества подобных плав.средств в этом месте-времени.

Ещё на пристани он пережил потрясение, когда понял, что слова герцогини, казавшиеся, при минимальном рассуждении, бредом - о графском титуле, состоянии, владении, отряде соратников, освобождении родины и родного Глена... всё это может стать его жизнью, реальностью.

Они - вместе. С этой дамой. На пятнадцати шагах этого корыта. Вдвоём. И ей никуда не деться. Конечно, здесь же ещё семь душ простолюдинов, но они не в счёт в делах благородных людей. Какая возможность! Применить своё обаяние, приятную внешность, внушающую доверие, облик, сразу располагающий в его пользу. Нет-нет! Он никогда не злоупотреблял этими свойствами! Но ему об этом столько говорили. Да и сам он замечал, что люди становятся дружелюбнее, увидев его.

Теперь они будут долго общаться. И он убедит Изабеллу выйти за него замуж.

Вот эту... язву?! Эту злобную змеищу?! Ехидну ядовитую?! - Графиню! Лестницу в небо! К славе, чести, спасению родины, наконец!

Речка эта, Окер, шириной в две лодки. Не, меньше - две уже не разойдутся. Лодка - футов шесть шириной. Не, меньше - Квентину во весь рост от борта до борта не вытянуться. В длину - впятеро. Борта, правда, высокие - футов пять. На дне - барахло всякое. Высокой кучей в середине. Узлы, там, корзины, пара бочонков. Палубы нет. На корме и на носу - настилы. Ну, какие настилы? - На носу в три доски шириной, на корме - в одну. На кормовом стоят кормщик с помощником с шестами в руках. И орут друг другу:

-- Штека! Штека! (Сильнее!)

Графиня сразу велела им замолчать. Кормщик открыл рот от такой наглости. Потом достал откуда-то из одежды фляжку и залил содержимое в открытое. Сэкономил. На открывании рта. Занюхал рукавом, рыгнул и снова заорал:

-- Штека! Штека!

Графиня даже растерялась от такого... неблагородства. И к ней, самой графине де Коридор!, неуважения. Фыркнула и повелела:

-- Эй ты, как тебя, Орвард, выкинь хама в реку.