Интервью… в тумане

В минуты огромного отчаяния Тоня тоже подумывала сигануть с балкона, но видимо храбрости не хватало, да и вероятность убиться на смерть — мала, а возможность остаться калекой после неудачного приземления — огромная. Последствия на этом не заканчивались, а только начинались. Состоять на учете у психиатра — позор, и может даже сочувствие. Последнее было самой весомой причиной, останавливающей её от суицида. Не любовь к жизни, не ответственность перед собой, не светлое будущее не перевешивали на весах отчаяния. Она долгое время винила себя за испорченную жизнь Пети. Она была слаба, чтобы стукнуть по столу кулаком и потребовать встать с дивана, прогнать депрессию, взять себя в руки и проявить силу воли, выплеснуть водку. Нет, она пожалела слабого мужчину, разрешила жалеть себя, наблюдая, как апатия обволакивает мужа, как густая вязкая смола.

Не смотря на то, что Петю она давно не любила, но развестись боялась. Он вселил в неё страх, от которого было сложно убежать. Он как будто сковывал движения, парализовал, переворачивал сознание. Она боялась даже дышать, она боялась говорить, она боялась жить. Но считала виноватой в этом только себя. Петя оставался жертвой обстоятельств, на которые не смог повлиять. Он стал алкоголиком.

В начале их совместной жизни все было хорошо, светло, перспективно. Самойлов работал в крупной фирме экономистом, подавал надежды на рост в карьере, Тоню взяли в министерство. Но потом навалились проблемы. Не у Тони, у него — его уволили — но проблемы оказались семейными. Петя честно искал работу, ходил на собеседования, но фирмы, которые с удовольствием готовы были брать его на службу не подходили ему. За несколько лет он привык к высоким зарплатам, огромным премиям, большим коллективам, нескольким подчиненным, а становиться мелким сотрудником считалось для него унизительным.

Тонечка всегда поддерживала мужа, наверное, это была самая большая ошибка.

У супруга развилась депрессия, апатия, хандра.

Он лежал на диване и рассматривал на потолке тени от люстры.

Постепенно нервное напряжение выплеснулось агрессией.

В тот вечер он ушел из дома и вернулся под утро пьяный. Утром переболел, а вечером опять ушел. Тоне говорил, что в баре познакомился с какими-то людьми. Они помогут ему устроиться на работу в банк. Престижно ли это? Само собой. Тонечка сказала ему, что клерки в банке такие же должности, как и те, от которых он уже год отказывается.

Наверное, это была очередная её ошибка. Муж разозлился и снова ушел из дома. Вернулся он с бутылкой водки и новостью, что новые знакомые испарились, как туман. При этом Тонечка не сказала ему, что новые знакомые могли быть пьяным видением, и прием на работу с пьяного глаза в забегаловке не приведет к хорошему. Промолчав, совершила очередную ошибку. Пётр продолжал посещать бары в поисках работы, себя и истины.

Первое время Тоня молчала о его похождениях, потому что его депрессия пугала больше, и она обрадовалась, когда он оставил диван.

Совсем скоро у неё развилась хроническая усталость, она тянула семью. Её скромной зарплаты хватало, но она не могла себе позволить чего-то большего, чем самое необходимое и когда она покупала костюм, то в первую очередь думала не о красоте, а о практичности. А когда она потратила свою премию на костюм цвета фуксии, муж устроил скандал, ведь на тот момент она урезала его в денежном довольствии. А она надеялась, что когда ему не хватит денег, он все-таки найдет работу, да хоть грузчиком или дворником.

Месяц назад она не выдержала. Сожитель, которого она по старой памяти считала мужем, явился в компании двух маргиналов. Втроем они распивали не первую бутылку водки, закусывали шоколадкой, которой она хотела подсластить свою горькую жизнь, разговаривали матом на всех известных им языках, подслушанных из фильмов девяностых годов и, вообще, вели себя непристойно.

Тонечка и сама не знала, что в ней есть столько твердости характера. Она возмутилась и потребовала выметаться. Мужчины её твердости не расслышали, и ей пришлось их выставить за дверь. Маргиналы, как она их про себя прозвала, не сопротивлялись, ведь недопитую бутылку один из них успел прихватить, зато Петя сильно разозлился. Обвиняя жену во всех грехах, начиная тем, что из-за неё его уволили и, заканчивая тем, что она выставила его перед новыми знакомыми подкаблучником, он устроил ей воспитательный процесс. Пару раз толкнул, пару раз схватил, пару раз ударил.

Утром он, естественно, ничего не помнил.

Тоня проплакала полночи, виня себя и окружающий мир в несовершенстве.

Через некоторое время все повторилось. Пьянка, гулянка, гости, опустошенные бутылки, рукоприкладство, слезы, утренняя похмельная амнезия. Тоня боялась заводить с Самойловым разговор о его поведении. Наверное, снова совершила ошибку, но на тот момент ей казалось, что если не замечать, то пройдет. Это сейчас она понимает, что если болезнь не лечить на начальной стадии, то излечить её в хроническом состоянии ещё сложнее. То же самое она понимает и об алкоголизме.