Интервью со смертью

— Ну, найдется же способ вылезти отсюда, — мне хотелось его успокоить.

— Найдется способ вылезти отсюда, — насмешливо передразнил он меня. — Неужели ты так плохо меня знаешь, что вообразил, будто я предался хандре и не попытался этого сделать? Попробуй сам взобраться на эти стены. На два шага не продвинешься, такие они скользкие. Да хотя бы у нас и получилось выбраться, что из этого? Что мы будем там, в этом тумане, делать? Ты надеешься найти там что-нибудь съестное? Я нет. Или давай уж лучше сразу решим, кто кого осмелится сожрать. Мы оба читали об этом в детских книжках. И потом, я тебя умоляю, мой дорогой, ведь остается самый главный вопрос: зачем все это?

— Зачем, а? — закричал он, вперив в меня яростный взгляд. Он осекся на полуслове. Похоже, ему самому стало стыдно. — Видишь ли, я сильно замерз и хриплю, как одна из этих птиц. В любом случае, — продолжил он уже более спокойным тоном, — это страшно скучно, и об этом-то мы и не подумали. Но больше всего меня удивляет то, что ты, кажется, не видишь ничего особенного в том положении, в каком мы с тобой оказались.

— Но мы и раньше частенько пребывали в одиночестве, — возразил я.

— Но тогда это случалось по нашей воле. Когда же нам становилось очень плохо, мы могли в любой момент выйти из затворничества и повеселиться, глядя на людей. Они, правду сказать, очень хорошо для этого подходят. Теперь же придется любоваться только на собственные рожи, тьфу, черт! — он на самом деле с отвращением сплюнул.

— Если бы еще ты был женщиной, — произнес он совершенно другим тоном. Мне стало от души его жалко, но я ничего не сказал, иначе он бы непременно это заметил.

— Прежде, ты знаешь, — продолжил он с моего молчаливого одобрения, — я ни о чем так мало не помышлял, как о свадьбе, а мысль о детях была мне просто противна. Не то чтобы теперь мои вкусы в этом отношении сильно изменились, но рассудок диктует нам создавать больше жизни в нашем окружении. Впрочем, кто знает, насколько мы еще способны к зачатию. Возможно, что у нас отнят и этот добрый дар. Наверное, стоило бы попытаться. Но для этого нужна женщина. Если бы только у одной из них хватило разума не становиться птицей. Меня это вообще удивляет: в общем, женщины под прикрытием своих бессмысленных поступков очень здраво продумывают действия, чтобы получить выгоду. Или тебе во время блужданий в тумане встретилась одна такая и поэтому ты не заметил всех этих вещей, потому что как раз в это время получал с ней удовольствие? На тебя это похоже.

— Однако, что еще хуже, — продолжил он свою речь, — это то, что у нас, кажется, отняли и свободу определить свой собственный конец. Как же нам покончить с собой? Оружия у нас нет. Эта лужа слишком мелка, чтобы в ней утопиться. Стенки ямы слишком мягки, нам не удастся разбить об нее головы. Некуда даже вбить гвоздь, чтобы на нем повеситься. Короче, мы попали в западню.

— Хорошо, — набравшись духу, заговорил я, — давай для начала осмотримся и поищем женщину.

— И куда ты ее приведешь? — живо перебил он меня. — Об этом ты тоже подумал?

Я не очень хорошо понял, что он имел в виду. Снизив голос до шепота, он рассказал, что еще до того, как его полностью поглотил туман, он увидел на противоположном берегу реки целую толпу каких-то фигур. Среди них были и женщины. Кажется, они, так же как он, с большим изумлением наблюдали за бегством людей в образы птиц. Решив во что бы то ни стало поговорить с ними об этом, мой друг бросился искать мост. Там должна была быть одна женщина.

— Один бог знает, как она туда попала. Раньше ее здесь не было, но и там ее быть не могло. Я осторожно направился к ней. Да, она была там, и это на самом деле был мост. Но, когда я добрался до середины, эти идиоты меня заметили и с гвалтом бросились бежать в луга.

— Почему же ты не побежал за ними? — спросил я.

— Я скажу тебе, мой дорогой. Мне вдруг почудилось, что с этим мостом что-то не так. Так и оказалось. Можешь мне не верить, но у моста не было второй половины, и я едва не свалился в реку. Почему его недостроили? Да и потом, каким образом одна половина висела в воздухе? Но как бы то ни было, я как можно скорее повернул назад.

— А они с криками убегали от тебя? — спросил я.

— Да, они, очевидно, боялись меня, — с этими словами он наклонился и посмотрел мне прямо в глаза.

— Что ты из этого заключил? — спросил он.

— То были мертвецы, — ответил я.

Он удовлетворенно вздохнул:

— Да, и я того же мнения. Но чего они испугались, эти глупые создания? Обыкновенно, наоборот, живые боятся мертвых. Но эти как будто вопили: «На помощь! Сюда идет живой!» И почему их никто не охранял? Нам же всегда рассказывали, что должен быть кусачий пес и перевозчик. Нам всегда лгали. Даже когда в этом не было никакой необходимости. Но все равно мы не смогли бы заполучить одну из этих женщин. И если это действительно были мертвецы, то что мне толку от нее? — Он снова сплюнул. Куда только делись его хорошие манеры!

Я встал. Он тотчас тоже вскочил на ноги.

— Куда ты собрался? — заорал он. Я не утверждаю, что он в меня вцепился, но был очень близок к этому.