Интернет-издание авторов рунета «Портал»

— Прокляли, господин. На ночные кошмары, — тем не менее, в голосе Ватто не звучало ни обиды, ни упрека. Хотя он имел на них полное право, если в его словах была истина.

— Ты что-то путаешь! Я ничего такого не говорил!

— Сказали, господин. Когда я заснул во время ночного дежурства. Вы еще сказали, что больше никогда не оставите меня на посту, и отныне все ночи напролет я буду спать, однако не так безмятежно, как прежде.

Кейлот взглянул на Лютто в поисках поддержки. Но тот лишь мрачно кивнул в подтверждение слов брата. Лицо его было непроницаемо и неумолимо, как у судьи. Если кто и корил Кейлота за содеянное, так только он. Воин внезапно вспомнил, как Лютто держал себя в присутствии королевских стражников, и ему не хотелось видеть его таким вновь.

— Говорили, господин. Я был тому свидетелем.

— И это проклятье? — недоумевал Кейлот. Какое-то страшное и очень черное воспоминание зашевелилось в голове, но воин предпочел не видеть, как кобра раскрывает капюшон, а размытые образы обретают четкость. То были призраки прошлого, а им следовало оставаться в Денвилле.

В ответ на его вопрос Лютто и Ватто синхронно кивнули.

— Но я был просто зол, — принялся оправдываться Кейлот. — Зол и раздосадован, больше ничего. У меня и в помыслах не было… Я не хотел, ты понимаешь, Ватто?

Ватто сочувственно улыбнулся, словно вовсе не винил Кейлота в том, что тот отплатил ему такой монетой за помощь и верную дружбу.

— По-другому и быть не могло. Разве радостные люди склонны кого-то проклинать? Их голоса слишком высоки, а лица повернуты к небу, поэтому сказанные слова плохо слышны под землей и не достигают маленьких ушей Локи-шана. А вот к тому, что люди говорят в моменты досады, обиды или злости, он прислушивается очень внимательно. Лица таких людей обращены к земле, и пусть говорят они очень тихо, Локи-шан прекрасно их слышит. И рад исполнить все сказанное. Поэтому, господин, когда вас разбирает досада или злость, нужно тщательно взвешивать каждое слово.

— Кто такой этот Локи-шан? — спросил Кейлот.

— Это бог злорадства, — пояснил Лютто, держа руки скрещенными на груди.

— Что — то вроде дьявола?

— Нет. Дьявол — это дьявол. А Локи-шан — это темный бог, представитель нашего пантеона. Он и впрямь живет под землей, но не в Чертогах Проклятых, а в темных пещерах, которые лишены украшений или каких-либо иных отличительных особенностей. В мифах это довольно тусклое и унылое место. Души людей, которые позволили зависти завладеть своим сердцем или ценили мщение превыше иных земных радостей, вынуждены после смерти обитать в аду однообразия. Существует поверье, что они превращаются в кротов и проводят целую вечность, роя новые подземные ходы для своего повелителя.

— Вот оно что, — протянул Кейлот. — Чудная ваша религия.

— Так и что? — в голосе Лютто прозвучало возмущение. Выглядел он оскорбленным. Кейлот счел, что при других обстоятельствах из него мог бы получиться замечательный религиозный фанатик.

— Мы, в Королевстве Низовья, верим в одного бога, — пояснил воин. — Ну, в двух, если считать дьявола его темной альтернативой.

— Если вы не верите в наших богов, это еще не означает, что их не существует, — довольно прохладно возразил Лютто.

— Ну, ладно — ладно, — сказал Кейлот, вскидывая руки ладонями вверх. Меньше всего ему сейчас хотелось вести философские дискуссии. — В любом случае, я не хочу, чтобы Ватто страдал из-за моей минутной слабости. Как я могу снять это проклятие?

Лютто и Ватто обменялись взглядами, которые совсем не понравились Кейлоту. В тылу он не раз замечал, как такими же молчаливыми взорами обменивались лекари, собиравшиеся отрезать раненному изувеченную конечность. Они превращали его в калеку, но зато спасали тело от гангрены.

— Я сделаю все, что в моих силах, — поспешил заверить их Кейлот, чтобы братья не думали, будто он собирается спасовать.

— Дело в том, — заговорил Ватто (их с братом дуэль взглядов лишь определяла, кому следует взять на себя смелость и поведать Кейлоту суровую правду; выбор пал на Ватто). — Вы уже ничего не сможете сделать. От проклятия я могу избавиться сам, но только в том случае, если искуплю свою вину.

— Каким образом? — спросил Кейлот.

— Если спасу вам жизнь. Сегодняшней ночью я пренебрег ею, но впредь мне следует быть очень осмотрительным.

— Если учесть, куда мы направляемся, то осмотрительность тебе вряд ли пригодится. Насколько я знаю, Алмазному Дракону не известно слово «пощада». Сомневаюсь, что он вообще понимает человеческую речь.

— Поэтому мне придется в известной степени изловчиться. В предстоящей схватке с Алмазным Драконом вашим оружием будет меч. Позвольте же мне стать вашим щитом.