Интернационалист

— В Египте я оказался по воле случая, — заговорил он. — После школы связи в Николаеве меня направили на Северный флот, в Североморск. Предстояло служить на атомоходе, однако, подлодка К-8 затонула за неделю до моего прибытия во флотский распределитель. Затонула ранним утром 12 апреля в Бискайском заливе. Три дня моряки боролись с пожаром, погибли 30 человек. Затем всплыли. Пытались лодку отбуксировать в порт, но Нептун оказался проворнее экипажа и утащил её в пучину вместе с оставшимися 22-я моряками и четырьмя торпедами с ядерными зарядами. Упокоилась субмарина на отметке 4680 метров — на один километр глубже Титаника.

Мой собеседник умолк, лицо его сделалось хмурым, на скулах несколько раз прокатились желваки.

— Да ты, можно сказать, в рубашке родился, — подметил я.

— Да, не обошлось, вероятно, без вмешательства ангела-хранителя, — согласился Иван. — Во флотском распределителе я пробыл все майские праздники и лишь потом за мной приехал «покупатель». Вместо подводной лодки угодил в отдельный морской дивизион подвижных средств связи. А в июле отправился в Аравийскую пустыню. В Суэце нашим военным советникам срочно потребовалась станция ЗАС — там израильтяне разбомбили крупный узел связи, которым пользовались наши военные представители. А как координировать свои действия с Центром без засекречивающей аппаратуры? Не докладывать же секретные сведения открытым текстом, верно?

— Да, конечно, — согласился я, слышавший ранее краем уха о существовании засекречивающей аппаратуры связи.

— Вот и отправили меня с мичманом Матуласом, как бездомных специалистов ЗАС, исправить положение. Ну, и водитель ГАЗ-66, на которой установлена станция, тоже с нами, естественно. Отправили экстренно. Вызвали в штаб флота, провели собеседование, взяли подписку о неразглашении полученных сведений, и загрузили в АН-12. Вечером мы были уже в Александрии. На аэродроме переодели в арабскую форму, и — вперёд, по пустыне до Суэцкого канала. Мичман устроился в кабине водителя вместе с встретившим нас офицером, я забрался в КУНГ — это крытый кузов у автомобиля, где находится аппаратура. Передвижение по пустыне военной техники осуществлялось только ночью с соблюдением светомаскировки. В дневное время автоколонна располагалась в «отстойниках», где её тщательно маскировали. Рядом, как правило, располагался дивизион ЗРК с радаром, который гарантировал защиту от налётов израильской авиации. Передислокация техники в ночное время считалась безопасной, потому что исключалась вероятность налета израильской авиации. Помимо плюса у ночного передвижения имелись и минусы. Преодолеть несколько сот километров в ночи без света фар одной машине вне колонны составляло определённый риск. В кромешной темноте можно было легко съехать с дороги и увязнуть в песке. Выбраться же без тягача будет невозможно, а это значит, что с наступлением рассвета станция, не перекрашенная в песочный цвет, станет отличной мишенью для пилота израильского «Фантома». Наш сопровождающий оказался лихим и нахрапистым офицером, не признающим возражений. «Хрен редьки не слаще», — заявил он и принял решение о немедленном выдвижении. Ещё одним минусом могли быть ночные вылазки израильских диверсантов. Боевые пловцы ВМС переправлялись через канал и охотились за советскими военнослужащими, чтобы затем представить доказательства в ООН о присутствии контингента советских войск в Египте, поскольку руководство СССР отрицало этот факт. Попасть в плен к евреям никто не хотел, поскольку каждый командированный в Египет был предупреждён: в случае пленения командование открестится от него.

— Как это — открестится? — удивился я.

— Очень просто. Не признает сей факт и откажется принимать предъявленного пленника обратно. Тупо заявит, что данный человек не является советским военнослужащим — он без документа, удостоверяющего личность, а на лице у него не написано, кто он есть на самом деле. Более того, может даже обвинить Израиль в преднамеренной провокации.

— Но это же жестоко и несправедливо, — возмутился я.

— Жестоко, да. Простой солдат без удостоверения личности в чужой стране обречён на погибель. Никто ему там не поможет. Вот потому нам выдали оружие, чтобы, в случае чего, мы могли бы защититься или застрелиться.

Рассказчик так увлёкся изложением тех событий, что забыл о наполненном стакане. Рука, державшего его, от волнения стала подрагивать.

— Давай, Иван, накатим по чуть-чуть, — предложил я.

— Давай, браток, — без колебаний согласился рассказчик.

Он одним махом опрокинул водку, поставил стакан на столик и, не закусывая, продолжил откровенное повествование, будто опасался, что может запамятовать важные подробности тех событий.

— Время было предрассветное. Перекусив сухим пайком, мы отправились в путь, чтобы успеть до разгара дня прибыть на базу, — продолжил Иван. — Едва очертания аэродрома пропали из виду, как сопровождающий офицер приказал свернуть с шоссе и пробираться напрямик через пустыню.