Интернат

– Ничего подобного, голубушка! Даже не мечтайте! У них появится стержень, корни, за которые они будут держаться, сопротивляясь нам и нашей программе. Они насмерть будут стоять, как этот ваш проклятый Кедраш, и не станут нашими: покорными, тупыми, зомби. Мы не сможем ими манипулировать, а тогда… зачем они нам? Зачем тогда вообще мы внедрили в России ювенальную юстицию, от которой, между прочим, на Западе тоже зачастую страдают невиновные.

Душкова налила себе воды из чайника, выпила мелкими глотками, посмотрела на золотые часы, матово переливающиеся на запястье.

– Пойду гляну, как он, а то через несколько минут полдник. Вы поняли, надеюсь, Алла Викторовна? Ещё раз просмотрите  личные дела наших «крошей», найдите у каждого – снова, чтоб не ошибиться – слабости и страсти. Перепишите  их для меня, и я начну работать. От вас же требуется полное содействие.

– Конечно, Люция Куртовна, – елейно пролепетала Крисевич.

Выходя, Душкова с радостью пробормотала про себя: «Как же хорошо, что мы избавились от Кедраша! Как славно!».

К «учебке» она подобралась тихохонько, чтобы не спугнуть страсть мальчишки. Приоткрыла дверь, и сердце её ликующе забилось: Enter сидел за компьютером и погрузился в игру, как казалось, до беспамятства.

Душкова полюбовалась делом своих рук. Жалко прерывать. Оставить его здесь, пока не наиграется? Хотя лучше наоборот: пусть уйдёт с неутолённой до конца страстью. Так проще манипулировать.

– Денисушка, – ласково проговорила Люция Куртовна, распахивая дверь, – не устал, родной?

Enter вздрогнул и перестал нажимать на «мышку» и клавиши. Обернулся.

– Не устал, – ровно ответил.

В глазах его не было блеска горения, и это озадачило омбудсмена.

– Понравилась игра? – спросила она.

Enter посмотрел на дисплей, подумал.

– Ничего, – наконец, похвалил он. – Крутая.

– Крутая? Что ж, отлично. Ты можешь идти. Как раз сейчас будет полдник, а потом – ты же уроки ещё не сделал?

– Ыкы, – без слов промолчал Enter и вылез из-за стола.

Намётанный глаз Люции Куртовны заметил, что виртоман чуть задержал на экране взгляд.

«Значит, зацепило. Ах, какой удачный день сегодня!», – восхищалась женщина, у которой было два мужа и ни одного ребёнка. А у третьего мужа дети вели самостоятельную жизнь и навещали отца по праздникам. Что очень удобно.

Без детей вообще лучше, чем с детьми. Зачем их рожают одиночки или те, у кого они уже есть?! И, правда, умалишённые какие-то…. Благое дело – освободить несчастных от мук и маеты ращения и воспитания. Родили – спасибо! Остальным займётся правильное государство, которое строится с помощью Запада – США и Европы; и с востока – Китая и Японии.

Может, все вместе они сделают, наконец, из России удобоваримую цивилизованную страну с приоритетом материального, а не духовного начала? Дай-то Бог!

Люция Куртовна невольно усмехнулась: до чего эти религиозные предрассудки липучи! Так и лезут в речь и в мысли. Да, сильно, сильно надо работать, чтобы искоренить веру в никому ненужного в современное время Бога. Отрадно, что подавляющее большинство детей не знают о Боге. Не знают Бога – узнают сатану.

Люция Куртовна хихикнула про себя. Кто не верит в Бога, не верит и в сатану. И все мы, умерев, попадём в ничто. Или к кому-нибудь из них.

Она открыла органайзер и написала, что завтра Enterа на игру не брать, выждать три дня, а лучше – четыре. А потом пустить. И он будет ей принадлежать с потрохами и костями.

Enter плёлся на полдник выпотрошенный и снова одинокий. Да, он, конечно, виртоманил, но…. Ему как будто остановили сердце, а когда запустили снова, оно перестало чувствовать. И даже игра не вызывала в нём былого озарения, азарта и счастья. Он вяло спросил себя – почему так? Но не ответил: не хотелось думать; не моглось.

И вообще, зачем в себе копаться? Умерло и умерло, и ладно!

Глава 21. НОВЕНЬКИЕ

Звонок на полдник застал Дениса на середине дороги в столовку, у перехода его остановил Феликс Иванович, рядом с которым стояли два мальчишки одного возраста с Денисом и девчонка помладше на год. Все трое худые, замороженные, бледные, будто и впрямь из холодильника взялись.

– Enter, – сказал Хмелюк. – Забирай двух новеньких – их определили в вашу спальню, а я девчонку отведу. Кира, идём. А это – Валя Цифринович и Ваня Лапчик. Киру отведу, подойду к вашему столу. И чтоб не баловать мне!

Денис пожал плечами.

– Да пожалуйста.

Он посмотрел вслед Кире и подивился, какая толстая и длинная у неё коса и как неслышно, плавно, будто скользя, она ходит. Он сморгнул свой потрясённый взгляд и обратил внимание на других новеньких.

– Привет, и всё такое, я Денис, – сказал он.

– А воспитатель сказал, что ты какой-то Enter, – проговорил Валя Цифринович.

– Это они мне прозвище дали, ну, то есть, не они, а ещё в школе…, а тут закрепилось, – пояснил Денис. – Но я на это прозвище не отзываюсь больше. А кто назовёт – отлуплю. Это понятно?

– Понятно, – откликнулся Ваня Лапчик. Его уши смешно оттопыривались, но лицо было вполне симпатичным.

– Голодные?

Ваня сглотнул и кивнул:

– Всегда.

– Собирайте ноги и вперёд, – велел Денис и чуть подтолкнул их к столовке.