Интернат

Денис прилип к забору, высматривая в каждой женщине маму, и вдруг узнал в мужчине, ведущем под руку изящно одетую женщину, своего отца, Николая Андреевича Лабутина. Женщина что-то выговаривала ему, а он слушал, глядя в землю.

Денис рванул решётку и закричал с какой-то буйной радостью:

– Па-апа-а-а! Па-ап!

Почему он решил, что никогда не искавший по своей инициативе встреч с сыном старший Лабутин вдруг захочет помочь отпрыску и сметёт все преграды, чтобы вызволить его из интерната? Но Денис не мог рассуждать, видя так близко и недосягаемо родное лицо. Он подчинился силе, ожившей в нём, и всё, что чувствовал за эти месяцы, всю свою боль и надежду вложил он в этот свой крик:

– Па-апа-а!

Женщина рядом с Николаем вздрогнула от пронзительного мальчишеского крика, толкнула его локтем, спросила:

– Это что, твой сын? Что он тут делает?

И случилось невероятное: не сбавляя шаг, отец ответил:

– Отдыхает.

Махнул Денису свободной рукой:

– Привет.

И… прошёл мимо.

Прошёл мимо!

Женщина пару раз оглянулась на Дениса, шепнула что-то, но отец пожал плечами и продолжил свой путь прочь от сына.

Денис смотрел ему вслед, пока он не скрылся за углом, а потом, ослабев, сел прямо в снег.

К нему подбежал Гарюха, Евлаш и Мишка Букашечкин.

– Ты чего расселся? – прикрикнул Гарюха. – Сопли мотать собрался?

– Вот… отец… – промямлил Денис.

– Видели мы, – хмуро бросил Евлаш.

– Всё видели, – подтвердил Мишка Букашечкин и с сочувствием помог Денису встать.

– Был бы Кедраш, он бы тебе сказал чего-нибудь такое… нормальное, – вздохнул Евлаш. – Тебе бы легче стало.

– Ну, да, – пробормотал Денис, думая об отце. – Но его нет. Да и чё бы он сказал? Что это новое испытание? Их у меня и так – во!

Он чиркнул рукой по шее.

– Да не парься! – посоветовал Гарюха и отряхнул со спины Дениса снег. – Подумаешь, отец. Нюни не распустил. И чего такого? Он мужик, не баба. Это вон мать бы твоя голосила, а он с чего будет голосить? Ладно, пошли, а то скоро в казарму загонят.

Когда загнали, в спальню заглянул Феликс Иванович и велел Денису:

– Enter, тебя вызывают. Поторапливайся.

Внутри Лабутина что-то сильно толкнулось, прямо до горла.

– Зачем вызывают? К кому?

– Увидишь, – отрезал Хмелюк.

Уходя, Денис обернулся. Его провожали острыми взглядами ощетинившихся волчат. Крикни им Денис «Спасите!», и они рванутся. Во какая сила стала!

Несколько утешенный безмолвной поддержкой товарищей, Денис безропотно зашагал за воспитателем.

Они остановились у кабинета, где до вчерашнего дня была «учебка». Теперь к двери приколот кнопками файл с листом бумаги, подписанной «Комната доверия».

«Ба!» – удивился Денис и без боязни – скорее, с любопытством, зашёл вслед за Хмелюком.

За столом восседала… Люция Куртовна Душкова. Узнав посетителя, она весело сказала:

– О, старые знакомые! Как приятно снова тебя увидеть!

Денис стукнул зубами. Секунда – и он бы кинулся на неё с кулаками, но Феликс Иванович ухватил его за плечи, принудил сесть и не отпускал некоторое время, пока Денис не пришёл в себя.

– Здравствуй, – Душкова невзначай глянула в свои бумаги и тут же продолжила: – Денис. Сразу хочу тебе сказать, что я не ожидала, что ты попадёшь в такие условия. Я хотела тебе только добра. Ты мне веришь?

– Не верю, – тихо пробурчал Денис, с ненавистью уставясь на омбудсмена.

Неужто она и здесь будет его обрабатывать?!

– Помощь нужна? – поинтересовался Феликс Иванович.

Люция Куртовна посмотрела на Дениса, поиграла ямочками на щеках.

– Обойдусь, я думаю. Не съест же он меня вместо конфет. Не съешь, Денисушка?

Тот крепче стиснул зубы и промолчал. Разговаривать ещё с какой-то! Пусть сама с собой разговаривает.

Хмелюк исчез.

Душкова по старинке вскипятила чайник, заварила, налила в чашку, поставила её перед «пациентом», как она про себя называла потенциальных кандидатов на изъятие из семьи. Пока готовила угощение, непринуждённо болтала о погоде, о природе, спрашивала об успехах в школе, кормёжке, вирт-хобби.

Денис старался её не слушать и, когда сильно приставала, отделывался односложными ответами. На предложенный ему чай он покосился и пить не стал. И конфетки ни одной не взял. Вот ещё! Она его в такой кошмар бросила, а он из её чашки её чай будет хлебать?! Х-ха!

– Как ты вытянулся, – говорила Люция Куртовна, – повзрослел. Я думаю, самостоятельная жизнь пошла тебе на пользу. А? Как ты сам думаешь?

– Не знаю. Вам виднее, – презрительно фыркнул Денис.

– Да ладно тебе! Не злись! – улыбнулась Люция Куртовна. – У тебя, когда ты злишься, морщины появляются.

– И пусть себе появляются, – буркнул Денис.

– Ну-у,  морщинистых даже старушки не любят, –  рассмеялась Душкова.

– Без разницы, – буркнул Денис.

Омбудсмен вышла из-за стола, села на стул напротив Дениса, пристально на него посмотрела.

– Мне совсем не нравится, как с тобой тут обращались. Ты стал совсем другим….

Денис равнодушно пожал плечами.

– Что же ты мне не сообщил? – укорила она его. – Я бы непременно тебе помогла!

Денис так же равнодушно пожал плечами.

– Ничего, даю тебе слово, что скоро всё изменится, – обещала Душкова, – и тебе будет здесь хорошо.

И тогда Денис разлепил губы: