Интерферотрон Густава Эшера

Филомела прикрыла глаза, общаясь с холовизором, и от ее команд в спальне начались бурные преобразования: кровать превратилась в профессионального вида больничную койку, накрытую наэлектризованным куполом стерильного воздуха, а остальная мебель, включая плюшевую живность с подушечками, испарилась. Рядом с койкой на стене возникло табло, похожее на экран из аптечки, только информации на нем было гораздо больше, — из многочисленных прыгающих цифр и непрерывно меняющихся графиков до Мориса дошел лишь смысл полоски «коэффициент жизнедеятельности», находившейся на отметке 20 %. Затем на раненого накатила волна дезинфицирующей жидкости, смывшая всю грязь и ушедшая куда-то в глубь кровати. Филомела, изучив табло, выдала еще серию команд: с панели холовизора в спальню шагнул фантом медсестры, а из койки к телу больного, как змеи, устремились несколько трубок. Присосавшись в строго определенных местах, они начали что-то вливать и выкачивать.

— Следить за содержанием кислорода вокруг больного! Ирригация ран — каждые двадцать минут. Если что-то не так — мы в соседних комнатах, позовете, — отдав распоряжения медсестре, Венис повернулась к Морису. — Пошли к следующему.

Аналогичные манипуляции были проделаны в спальне, где лежал раненый с перебитыми ногами. Его коэффициент жизнедеятельности, как заметил Вейвановский, составлял всего 12 %. Филомеле пришлось с ним повозиться немного дольше: остатки одежды никак не растворялись пущенной поверх койки жидкостью, поэтому, вооружившись ножницами, она вдвоем с новой медсестрой, синтезированной тут же, вручную срезала плотную ткань. К ногам больного были прикреплены временные шины, — сменим их тогда, объяснила Венис, когда закончим с самым тяжелым раненым.

В третьей палате дела оказались совсем плохи: жизнедеятельность была на нуле. Филомела, изучив табло, поцокала языком и объяснила:

— Все гораздо хуже, чем я предполагала. Даже не знаю, вытащим мы его или нет. Смотрите, — Венис водила рукой по экрану, — левая часть черепа почти полностью разрушена, кости вошли глубоко в полушарие. Можно считать, что оно погибло. Но это полбеды, — мы бы его регенерировали, если бы не повреждение мозгового модуля. Без исправного модуля ничего не получится.

— А нельзя ли как-нибудь его заменить? — поинтересовался Морис.

— Вы что? — удивленно посмотрела на него Филомела. — Уже сколько лет невозможно найти ни одной органической запчасти! Все заводы давно под водой.

— Даже через холовизор нельзя заказать?

— И вскрывать ему череп каждые два часа для замены? Так, что ли? — фыркнула Венис. — Конечно, я постараюсь сделать все возможное, но если он выживет, не говоря уже о том, что сможет ходить или говорить, это будет почти чудом. Сестра! Срезайте с него комбинезон!

Через пять минут раненый, обмотанный многочисленными шлангами, плавал внутри золотистой жидкости, которую силовое поле удерживало под стерильным куполом. К грудной клетке с обеих сторон подходили две блестящих металлических пластины — акустические реаниматоры, пояснила Филомела.

— Морис, отойдите, пожалуйста, в сторону, а еще лучше, загляните в соседние комнаты, узнайте, как там дела. Сестра, вы готовы? Начинаем!

* * *

Развитие смерти происходило совсем не так, как ожидал Густав. Он — после полета по трубам и желобам, начавшегося с грохотом, но постепенно принявшего более плавный характер — предполагал увидеть нечто земное, возможно, под другим ракурсом, но, тем не менее, вполне узнаваемое. Эшер был готов ко встрече с умершими родственниками, знакомыми, друзьями, которые (насколько он понял после прочтения двух-трех брошюрок о загробном мире), улыбаясь, в белоснежных хитонах, должны были его приветливо встретить, задушевным разговором снять все опасения и страхи, после чего подробно проинформировать о порядке перехода в иное, потустороннее состояние. Густав рассчитывал также, что ему разрешат пару дней побродить по любимым местам, где он, слегка грустя ввиду невозможности более вступить в контакт с живыми людьми, предастся воспоминаниям о прошлом. Одновременно Эшера разбирало любопытство — а сможет ли он побывать там, где все уже давно скрылось под водой, и удастся ли ему каким-нибудь хитрым способом, о котором не догадались другие мертвецы, дать знать о себе тем, кто остался в прошлой жизни: игривым призраком пройтись перед ошеломленными соседями или же залезть к ним в сон, помахать рукой, может быть, перекинуться со спящими парой фраз.