Интерферотрон Густава Эшера

Густав, и тем более Стив, готовы были померяться взглядами с тем, кто укрывался под капюшоном, однако фигура еще немного подалась вперед, напоровшись на лезвия. Балахон, как тряпка, свалился на мечи, затем соскользнул на пол. Внутри никого не было; фигура испарилась. Друзья переглянулись — Стив бросился тормошить Богенбрума, а Густав, не опуская оружия, внимательно осматривался по сторонам: можно было ожидать новых сюрпризов.

Под пощечинами Стива Франц очнулся довольно быстро. Он привстал на невидимом ложе, странно посмотрел на своих новых знакомых, безмолвно зашевелил губами и поднял руку в предостерегающем, как показалось Макналти, жесте. В этот миг свечи все разом погасли, затушенные гигантским дуновением. В наступившей темноте Густав и Стив почувствовали, как какая-то сила схватила их и подняла высоко под церковные своды, затем начала вытряхивать из лямок рюкзаков. Приятели отчаянно брыкались, размахивая мечами, но это не помогло: ремни лопнули, будто сделанные не из специального сплава, а из гнилой кожи, и Густав первым, а затем Стив выскользнули из лямок. Упав с высоты в восемьдесят футов, куда их затащил неведомый враг, они неминуемо бы разбились, однако снизу их подхватил неизвестно откуда взявшийся мощный поток воздуха, закрутил в диком вихре, разогнал и с грохотом, звоном стекла и треском дерева (Эшер автоматически отметил восстановление звука) швырнул сквозь витраж. Вылетев наружу, отважные воины не упали, но, влекомые ветром, продолжали на огромной скорости лететь сквозь воздух, кружась словно пушинки. Шлемы, сбрую, остатки оружия сорвало, ураган стянул с ноги Густава ботинки, а на Стиве разорвал наспех залатанный комбинезон. Они неслись внутри то ли желоба, то ли спирали; в ушах у них стоял адский рев, перед глазами появилось сияние, и Густав подумал, что, кажется, такие картины видят при наступлении клинической смерти. Стиву пришли такие же мысли. Из глубин памяти всплыла заветная тибетская фраза, которую подобало произносить про себя в таких случаях.

* * *

Тело, скатившись с крыши, упало на пристройку. Морис встал с коврика и подошел к слуховому окну, чтобы взглянуть на жертву свободного прыжка, но не успел он высунуть голову, как еще что-то шлепнулось сверху и загрохотало вниз. «Неужели Филомела приземлилась по частям? Не повезло девушке», — подумал Вейвановский и решил через люк в ангаре подняться на крышу. Проходя через гостиную, он глянул в окно: снаружи стоял дымящийся трекболид, из которого выпрыгнула живая и здоровая Филомела Венис. Морис выбежал во двор.

— Ну просто замечательно! — воскликнула Филомела. — Давно так не щекотала себе нервы!

— А как же… — Морис запнулся. — Филомела, извините, мне нужно вас срочно оставить.

— В чем дело? Что случилось?

— Кажется, кто-то свалился на крышу.

— Как свалился? Кто?

— Не знаю — не разглядел. Я сейчас как раз собирался подняться туда.

— Вы что, еще кому-то дали машины из вашей коллекции?

— Господь с вами, Филомела, кто из соседей рискнет на этом кататься? Конечно, нет.

— Можно, я с вами?

— Вы уверены? Зрелище может оказаться не из приятных.

— Вообще-то я — органотехник и участвовала в трех войнах, — гордо заявила Филомела.

— Тогда идемте. Ваш опыт может пригодиться.

Морис открыл ворота пристройки, поднялся по прикрепленной к стене узкой вертикальной лестнице, откинул люк и выбрался на крышу. Близко к ее краю неподвижно лежали два человека. Филомела высунула голову из люка:

— Это они?

Вейвановский помог ей подняться; Венис, не мешкая, подбежала к телам. Опустившись на корточки, она приложила руку к одной шее, затем другой, выпрямилась и сказала:

— Почти что живы. Но, похоже, масса внутренних повреждений.

Действительно, у одного тела была неестественно заломаны обе ноги, а у другого рука отходила в сторону так, как не бывает у живых людей.

— Что с ними теперь делать? — озадаченно спросил Морис.

— Как что? — удивилась Венис. — Спасать! Лечить! Но для начала их нужно снять отсюда. Побудьте здесь, я сейчас сбегаю домой за аптечкой и носилками.