Интерферотрон Густава Эшера

Пока Густав приходил в себя, сидя на скамейке у высохшего бассейна, Эвелина открывала дверь с фальшивым глазком, надтреснутым аптекарским колокольчиком и тщательно приклеенным ржавым висячим замком. К двери также была приделана табличка: "Доктор Захарий Якобсон, гомеопатия и иглоукалывание". Это был настоящий артефакт середины XX века, гордость Эвелины, выуженная ею из-под обломков многоэтажного здания в Мертвой зоне. Ни она, ни Густав понятия не имели, кто был доктор Якобсон. А если бы Эвелину спросили, что такое гомеопатия или иглоукалывание, она наверняка не смогла бы ответить, - новейшие свойства человеческого организма давно исключили потребность в медицине, а эпизодические функциональные расстройства по мере возможности устранялись органомеханиками. В отличие от нее, Густав глубже знал историю, хотя это и не имело прямого отношения к его профессии. Поэтому он всегда с легким содроганием входил в собственный дом, где мебель угрожала рассыпаться (очень дорогой, купленный по случаю гарнитур, выпускавшийся на территории под названием "Молдавия" в 1970-х годах), в углу громоздился огромный пыльный рояль Smirnoff с полопавшимися струнами и почерневшими клавишами, а на стене висел аутентичный, но полностью выцветший календарь за 1997 год с изображением неведомой девушки по имени Шифер.

Эвелина помогала Густаву раздеться, и, пока он принимал душ, разводила в камине огонь и подогревала на нем побитые молью и истоптанные за последние двести пятьдесят лет множеством пахучих ног теплые тапочки мужа. Она знала, что так было принято в стране, именовавшейся Англия, и свято соблюдала этот ритуал каждый вечер, хотя ее тошнило слегка от испарений, распространявшимися двумя мохнатыми и туповатыми заячьими мордочками с обтрепанными ушами. Густав же всегда с трепетом просовывал в заячьи недра свои конечности, подозревая, что в их глубинах гнездится какой-нибудь древний свирепый грибок, который в один прекрасный день разъест ему ноги по самый пояс. Однако он и заикнуться не смел насчет покупки обычных шлепанцев, наверняка стоивших раз в двадцать дешевле этой раритетной рвани.

- Чаю, дорогой?

- Да, дорогая.

Их диалоги своей скудостью напоминали древние телевизионные сериалы. В принципе говорить им особенно было не о чем; они часто ощущали необязательность своих отношений. Оба были достаточно обеспеченны, до брака каждый был вполне независим, да и сам институт супружества за истекшие годы подвергся столь значительной эрозии, что многими воспринимался как курьезный пережиток и чаще всего сводился к недолговечному совместному проживанию. Необходимость семейных связей для воспроизводства потомства была отвергнута всем бурным ходом развития генной инженерии и компьютерных технологий. На пересечении этих двух наук, начиная с 2075 года, появилась возможность считывания полного биологического кода любого индивидуума с последующей генерацией, что сделало бессмысленными преступления против личности и в общем-то отменило смерть: при подаче заявки в ближайший биопункт о гибели или естественной кончине кого-либо из родственников через два дня приезжала точная копия усопшего, здоровая и помолодевшая. Процесс в дальнейшем был еще более автоматизирован благодаря вживлению в черепную коробку радиобуйков, начинавших подавать сигналы в случае прекращения жизнедеятельности хозяина, и новый экземпляр изготавливался и отсылался автоматически.

Спустя пятнадцать лет параметры каждого жителя планеты были внесены в центральный банк биоданных. Это позволило с абсолютной точностью предсказывать характеристики потомства, а еще через двадцать лет успехи химического синтеза привели к появлению первых полностью искусственных детей: потенциальная мать выбирала отца по каталогу и через три дня получала ребенка требуемого возраста (от одних суток до 15 лет), вычисленного программным способом на основании кодов обоих "родителей" и полностью выращенного фабричным способом из органического киселя. Поскольку отцом мог быть кто угодно, даже не догадываясь об этом, то традиционная семья бесповоротно потерпела крах, а размножение и секс в массовом сознании окончательно стали совершенно несвязанными понятиями.