Интерфейс

Аарон вошел через заднюю дверь, открывающуюся прямо в узкий проход между стойками с электронным оборудованием длиной футов десять. Атомные подводные лодки должны выглядеть примерно так же, думал он, рассматривая стойки и отмечая знакомые формы и логотипы самых топовых систем «Пасифик Нетвеа».

Проход заканчивался своего рода офисом и центром связи. Вдоль обеих стен тянулись стойки вроде барных в несколько ярдов длиной, а в середине стояла пара письменных столов. Все горизонтальные поверхности были залеплены желтыми липкими заметками и заставлены телефонами, ноутбуками, миниатюрными фотокопирами и степлерами. На уровне головы висели тяжелые полки и снова стойки с оборудованием, на сей раз с телевизионным: видеомагнитофонами под трех-с-четвертьюдюймовые и полудюймовые кассеты, мониторы и другие приборы, которые Аарон неуверенно опознал как устройства для видеомонтажа.

Передняя треть трейлера принадлежала Ки Оглу. Выглядела она совершенно иначе. Остальные его отсеки были красивы и высокотехнологичны, но все по-настоящему большие деньги пошли на этот.

Трейлер был восемь футов в ширину. Здесь соорудили полую сферу восьми футов диаметре, установили в центре большое кресло Ки Огла, а затем покрыли всю внутреннюю поверхность сферы мониторами. Каждый из этих мониторов был примерно с экран ноутбука. Все они были полноцветными, высокого разрешения. Прямо посередине моря маленьких экранов красовался двадцатидюймовый телевизор.

– Добро пожаловать в «Око», – сказал Огл. – Добро пожаловать в «Око Ки».

Как только он это произнес, Аарон увидел, что Ки Огл сидит в центре восьмифутового глазного яблока, вымощеного изнутри компьютерными мониторами и с телеэкраном в качестве зрачка.

Аарон уже знал ответ, однако все равно должен был это сделать: он принялся считать мониторы. Их было ровно сто. Каждый из этих мониторов отображал данные, на обработку и визуализацию которых Аарон Грин потратил последние два месяца. Весь опыт, наработанный на фокус-группах в «Пентагон Тауэрс» – на фальшивых перестрелках, пожарных учениях, кинопросмотрах, изуродованных уборщиках, разыгранных семейных склоках и прочих сценариях, порожденных воспаленным воображением Шейна Шрама – воплотился в анимированные графики и диаграммы на этих ста мониторах.

Внимательно рассматривая графики, Огл мог оценить эмоциональное состояние любого члена СОР-100. Однако они несли гораздо больше информации, чем Огл мог поглотить в реальном времени во время напряженных предвыборных сражений. Поэтому Аарон придумал очень простую цветовую схему. Фон каждого монитора менялся в зависимости от общего состояния подопытного. Красный цвет означал страх, стресс, гнев, тревогу. Синий говорил о негативных эмоциях, базирующихся на высших функциях мозга: несогласии, враждебности, отвержении. Зеленый означал, что объекту нравится то, что он видит. Зеленый – это хорошо. Яркость цвета, независимо от оттенка, показывала интенсивность эмоций.

Подойдя поближе и приглядевшись, Аарон увидел, что аж восемьдесят, а то и все девяносто из участников СОР-100 были сейчас при часах, как того и требовало соглашение с «Огл Дата Рисеч». Нашлось и несколько отщепенцев. Почти все они были женщинами. Одна из проблем, которые могли возникнуть при реализации программы СОР, заключалась в массивность часов – на женской руке они выглядели нелепо, и большинство женщин не желали носить их постоянно. Оставалось надеяться, что они держат их в сумочках и наденут перед началом трансляции.

Если же нет, то лишатся невыплаченного остатка, а часы перейдут к кому-нибудь посговорчивее. Для первого же тестового прогона СОР девяностопроцентное участие было более чем достаточным.

– И каково же настроение Америки? – спросил Аарон. Он не смог удержаться от этого вопроса. Он остановился у самого кресла Огла и панорама мониторов совершенно заполнила его поле зрения. Ощущение было такое, как если бы он вдруг оказался в космосе, в центре подвижной юной галактики: на фоне бархатной черноты непредсказуемо возникали яркие цветные вспышки – красные, зеленые, синие и всех промежуточных оттенков.

– Трудно сказать, поскольку мы не знаем, на что они все реагируют, – сказал Огл. – Я присматриваю вон за тем бедолагой, – он указал на экран, который горел красным с самого момента появления Аарона в комнате. – Думаю, этот парень сейчас в самом центре драки в баре или вроде того.

Аарон склонился к красному экрану и прищурился, чтобы прочитать метку в самом низу. Она гласила: «Металлист из профучилища / Кент Нисан, Маунт- Холли, Нью-Джерси».

– Давление зашкаливает, – сказал Аарон. – Может быть, вы и правы.

Он не преминул проверить свою пятерку. Флойд Уэйн Вишняк пребывал в состоянии покоя – видимо, валялся на кушетке перед телевизором. Чейз Мерриам был в превосходном настроении; скорее всего, накидывался коктейлями на вечеринке в Хэмптонс.

– Эй, это же просто великолепно! – воскликнул чей-то голос. – Иисусе! Вы только гляньте, а! Это же виртуальная реальность, чуваки!