Интерфейс

Ее новый дом располагался в приятном квартале со смешанным населением неподалеку от александрийской набережной восемнадцатого века. Поднявшись выше, она попадала в аристократический район особняков, если не сказать – поместий. Спустившись к Потомаку, она оказывалась по другую часть пресловутой дороги всего через несколько минут. На границе между этими мирами балансировала станция метро «Бреддок», с которой можно было добраться до округа Колумбия примерно за десять минут. Скромную парковку «Бреддока» окружали красивые новые кондоминиумы для яппи и офисные здания. За ними, между железнодорожными путями и рекой, простирались заливные луга, застроенные грязноватыми таунхаусами и многоквартирными домами, упирающимися на севере в Национальный аэропорт, а на юге – в фасонистые мощеные улицы Старого города. По сравнению с худшими районами округа Колумбия, все это никак нельзя было назвать гетто – всего лишь район для нижнего среза среднего класса. Именно на это Элеанор собиралась напирать в ответ на упреки родственников в том, что она предала их и сбежала в белый пригород.

Она так и не привыкла к заново приобретенной респектабельности. Подыскивая жилье, она постоянно ожидала, что на нее прищурятся и спросят, не бомжиха ли она. Но стоило ей сообщить, что она работает в сенате, как перед ней распахивались все двери: прекрасные новые квартиры, открытый кредит в «Пентагон Плаза», автомобили в аренду. Она была потрясена тем, что смогла запросто войти в представительство «Тойота», чтобы через час уехать оттуда на новенькой «Камри».

Хармон-младший и Клерис остались в Денвере до конца учебного года. Осенью они должны были пойти в школу «Т. С. Вильямс» – всего лишь в миле или двух вверх по улице. А летом они найдут, чем заняться. Станция метро неподалеку означала, что они могли без труда (что нравилось им) и без опаски (что нравилось Элеанор) колесить по городу. После недолгих поисков Элеанор отыскала заведение по уходу (которое раньше называлось домом престарелых), вполне подходящее для матери.

Мама, конечно же, знать не знала, что вернулась домой, но по дороге из аэропорта Элеанор мерещилось, что та, глядя из окна и вдыхая весенний вирджинский воздух, на каком-то глубоком уровне испытывает радость, что она здесь, а не делит комнату с вдовой скотовода в центре Колорадо. И независимо от того, понимала она что-то или нет, Элеанор чувствовала, что поступила правильно, вернув маму на родину.

Явившись в первый раз на работу – за неделю до Дня Поминовения – Элеанор понятия не имела, в чем заключаются ее обязанности; сенатор Маршалл так и не удосужился конкретизировать их и даже не сообщил, как называется ее должность. Она испытывала волнение и любопытство. В семь она отправилась на станции «Бреддок». Весь квартал двигался по тротуарам в том же направлении. Влившись в поток профессионалов в костюмах, при галстуках и с газетами под мышкой, Элеанор со своим весьма уместным здесь атташе-кейсом, в кроссовках «Рибок» и с «Вашингтон Пост» в руке, почувствовала себя шпионом, примеряющим новую личину.

С возвышенной платформы станции она окинула взглядом муниципальные дома, Национальный аэропорт за ним с заходящими каждые сорок секунд на посадку семьсот двадцать седьмыми и округ Колумбия за Потомаком. Чистый, пряный весенний воздух еще не прогрелся, и сквозь легкую дымку она видела монументальные сооружения, которые были теперь частью ее мира. На станцию плавно вкатился поезд, пугающе чистый и высокотехнологичный по сравнению с автобусами «Прокатись с ветерком». Она вошла в вагон, встала поближе к окну и смотрела, как они пересекают Кристал Сити, Пентагон Сити, минуют Пентагон и, наконец, вылетают прямо в солнечный свет – на мост через Потомак. Она увидела Кафедральный собор, залитый солнцем, успела заметить промелькнувший Джефферсоновский мемориал и вышла на «Ленфан-плаза», чтобы пересесть на оранжевую ветку, по которой ей оставалось две остановки до Капитолия. Поскольку она приехала на несколько минут раньше, то решила побыть туристкой и пройти к зданию имени Рассела через Капитолий.

У дверей Расселовского здания ее встречал симпатичный и очень молодо выглядящий черный сотрудник службы безопасности.

– Если вы проследуете за мной, миссис Ричмонд, мы сейчас же оформим ваш допуск.

Элеанор все никак не могла привыкнуть к тому, что ее узнают, и удивилась.

– Спасибо, – сказала она. – Не ожидала, что меня будут встречать у входа. Думала, придется весь день простоять в очередях.

– Когда сенатор Маршалл приказывает, мы действуем, – ответил охранник. – Нас учат, что все сенаторы равны, но сенатора Маршалла мы любим. Он не из этих напомаженных типчиков, если вы понимаете, о чем я.

Они спустились на лифте на два этажа и зашли в кабинет, где Элеанор сфотографировали, сняли отпечатки пальцев, попросили поставить подпись, а затем привели к присяге служащего Соединенных Штатов. Присягу зачитала маленькая женщина приблизительно шестидесяти лет.