Инструктор. Снова в деле

Утром она ему даже завтрак в постель притянула, сварганила полуфабрикаты какие-то, но Чубу было сейчас не до изысков, да и голоден он был как волк. Маша смотрела на него влюбленными глазами. Чуб понял, что со своей миссией супермена он справляется успешно. За завтраком он решил проблему с паспортом, точнее, вспомнил человечка, который сможет все это оформить; единственное, что придется сделать, так это пришпорить его дополнительной суммой денег, чтобы долго не возюкался.

В квартире Мячикова Чуб чувствовал себя вольготно, как будто жил здесь с самого детства. Его квартира по сравнению с этой казалась неприветливой конурой, где он коротал бессонные ночи своей жизни и довольствовался крохами утра и вечера, а все остальное съедалось работой. А теперь рядом с ним в качестве бонуса такая шикарная баба, не хуже всяких там с обложек. Да и жизнь повернулась на все триста шестьдесят градусов, и совсем неизвестно, что будет дальше.

Когда Маша стала рассказывать о деньгах, Чуб внимательно вслушивался и задавал вопросы, уточняя кое-какие моменты. Утром она рылась в бумагах мужа и кое-что нашла в тайнике, те бабки, которые он еще не успел никуда перебросить.

– Сколько там бабла? – спросил Чуб, в голове которого мелькнула шальная мысль, что можно было бы как-нибудь устроиться наркоторговцем и промышлять наркотой за границей. На что-то же жить надо, Машу содержать, а ей, судя по всему, без разницы, откуда и от кого берутся бабки, главное, чтоб содержали. Да и вообще, должен же Чуб занять какое-то положение в обществе.

Маша вернулась в комнату с двумя пачками долларов, перетянутыми резинкой. Чуб подложил под спину подушку и, усевшись поудобнее, стал сосредоточенно пересчитывать. Маша сидела рядом с ним, обнимая его руками за шею. Не обращая на нее никакого внимания, Чуб ловко и быстро, как заправский валютчик, пересчитал деньги и с неудовлетворением констатировал малоприятный факт:

– Тридцати штук даже не набирается. Этих денег нам с тобой, дорогуша, только на хижину хватит. Неужели это все бабки, которые хранятся в доме?

Маша только пожала плечами.

Чуб составил план дальнейших действий. Он встречается с человеком, тот делает ему левый паспорт. Маша ждет его дома, а уезжать они будут на ее машине ночью, проедут через российско-украинскую границу и с Киева стартанут на Кубу. А там дальше, как карта ляжет. Чуб решил, что с этими деньгами они улетят нормально, а если он сейчас будет привередничать, ждать лучших условий, тогда будет наблюдать небо через решетку.

Он облачился в свой серый неприметный костюм и, посвистывая, вышел из подъезда, подмигнув консьержу, как старому знакомому. Так и подмывало зайти домой, всего-то через несколько подъездов.

«Стой, псих, – остановил самого себя Чуб. – Не дури. Хочешь, чтобы тебя там взяли? Или воображаешь себя ворошиловским стрелком? Судьба любит, чтобы по долгам расплачивались».

Чуб вышел из двора и пошел по Кутузовскому, как праздношатающийся прохожий, купил пачку сигарет, закурил на ходу и, чувствуя себя вполне свободным человеком, зашел в метро. Он договорился встретиться на Сретенском бульваре. Единственное, чего Чуб немного опасался, что в метро его могут прихватить менты, но он успокоил себя тем, что его могут прихватить в любом общественном месте. Но это же не значит, что он, как зверь, должен в норе прятаться, надо и в люди выходить, от этого, пока свои дела не сделаешь, никуда не денешься, а потом уже можно и затаиться.

* * *

Бекас еще несколько дней видел перед глазами труп Сизого, все никак не мог избавиться от этого наваждения. И часто всплывало враждебное лицо Монгола. Особенно заела та страшная сцена, где Монгол жует-жует мясо, а потом Сизого насквозь шампуром протыкает.

«Зачем шоу устраивать? – с неприязнью думал Бекас. – Если решил валить, так вали. Но все эти его методы… Крови ему мало, еще больше хочется. Зачем это? Ствол к зубам приставил – и все расскажут, дальше свинец в башку – и конец базару. Для него в натуре нет никаких тормозов. Только мне от него не уйти. Он, сучара, из-под земли достанет, откопает где угодно. Да и вообще, от кого можно свалить безнаказанно? Так что никак мне от Монгола не уйти. До самой смерти работать на него буду, лямку свою рабскую тянуть. Он и меня еще переживет. Когда его задолбаешь, в лучшем случае застрелит, и закопают как какую-нибудь собаку, в худшем – затянет в пыточную».

Бекасу не составило труда догадаться, что Охотникову отсюда живым не уехать: не было еще таких случаев, чтобы Монгол из Торбеево кого-то живым отпускал.