Инструктор. Снова в деле

Из бизнес-центра Лялькин уже вышел с охраной. На входе ждали три машины: один «мерседес» представительского класса и два джипа той же марки. Лялькин приказал шоферу ехать на Рублевско-Успенское шоссе. Тот, вышколенный Лялькиным, не задавал никаких лишних вопросов. К вечеру Лялькин уставал от всех этих дрязг. Работа нелегкая, хлопотная, возникают иногда такие непредвиденные ситуации, когда те, кто раньше был в твоей команде, теперь для тебя враги, которых необходимо уничтожить. Лялькин волей-неволей думал о Мячикове и о том, сколько тот накосячил за последнее время. Он как будто составлял для себя список преступлений Мячикова, чтобы можно было с чистой совестью отправить его в расход. Угрызений совести Лялькин обыкновенно не испытывал, потому и о Мячикове он теперь думал в прошлом времени. «Должен был знать свое место, – размышлял Лялькин. – Обнаглел за последнее время. Решил сунуться выше. Я тебе, Мячиков, дал шанс, но ты им не воспользовался. Ты мог мне все рассказать. Но ты не звонил. Целый день не звонил, а значит, принял свое решение. Как дешево продался! Предложили три года отсидки с условно-досрочным и без конфискации, он и согласился с радостью! Сам паскуда напросился».

По шоссе ехали не быстро и не медленно, с постоянной скоростью. Стемнело. Кавалькада из трех машин наконец сбавила ход, въезжая в Жуковку. Остановились у роскошного особняка. Распахнутые ворота открывали вид на аллею, обсаженную по бокам кленами, листья с которых давно опали. Фасад дома был украшен огромными колоннами, да и вообще особняк Казака считался одним из самых лучших в Подмосковье. «Еще бы, – с ухмылкой подумал Лялькин, глядя на эти высоченные колонны. – Не дом, а музей. Было бы удивительно, если бы Казак предпочел жить в обыкновенной квартире. С таким особняком ему можно и не расстраиваться, что законодательство запрещает заниматься предпринимательской деятельностью. Да и зачем ему эта деятельность, если есть я? От него всего-то и требуется разрулить трудную ситуацию да проставить подписи на нужных документах. А все остальное уже за мной».

Леонид Петрович стремительно подошел к машине. На лице его было что-то вроде радостной улыбки, как будто бы он встречал своего закадычного друга, хотя по жизни его и Лялькина связывало только общее дело, да и не в их положении заводят новых друзей. Такая дружба может быть опасной, да и очевидно, что новоявленные «друзья» просто хотят урвать свой куш или решить какую-нибудь проблему.

– Григорий Валерьевич! Рад вас видеть! Очень рад! Как самочувствие, настроение? – Леонид Петрович крепко пожал руку Лялькина, так, что тот слегка поморщился.

– Спасибо, самочувствие хорошее. А вот настроение, если говорить откровенно, не очень, могло бы быть и лучше.

– Как так? – уже тише спросил Леонид Петрович, махнув рукой, чтобы машины загнали в гараж. – Кто это вам его испортил?

– Паршивая овца завелась, – ответил Лялькин, делая скорбное лицо, будто бы переживал об этом целый день.

– Ай-яй-яй, – посетовал Казак, пропуская гостя вперед, в прихожую. – Кто же это такой?

– Мячиков, гендиректор «МосРиэлта».

– Наворовался, что ли, падаль? – с укоризной заметил Казак, когда они остались одни. – Так не расстраивайтесь, Григорий Валерьевич, засадим его надолго или…

– Вот-вот, – мрачно покачал головой Лялькин. – Надо его вообще убрать. Он хуже падали, Леонид Петрович. Залупаться стал, решил слить нас с тобой фээсбэшникам.

При этих словах Казак напрягся, словно охотник, завидевший перед собой дичь. Глаза его заблестели.

– Это кем он себя возомнил?! Решил повоспитывать нас?

Они сидели перед камином в креслах-качалках с кружкой горячего глинтвейна в руках. Со стороны они походили на мирных стариков, говорящих о давно прошедших годах и шальной молодости, но знал бы кто-то из журналистов или отъявленных шантажистов, о чем они говорят, наверное, жизни бы не пожалел, чтобы записать их разговорчик на диктофон. Но Казак организовал такую охрану, что и мышь не проскочила бы. Охранники вышколенные, принимавшие участие в боевых действиях, офицерская элита. Система безопасности, сенсорные датчики, видеозапись. Проникнуть сюда можно было разве что по приглашению или в соответствии с санкцией прокурора, причем последний вариант был нереальным, учитывая то, какие рычаги влияния имел Казак в городе.

– Его и завербовали уже. Продался гад с потрохами. Я ждал, что сознается, но он до сих пор молчит.

– Он знает, где вы храните документы?

– Конечно же нет! Такой информацией владеете только вы и я.

– Это хорошо, Григорий Валерьевич. Как бы нам не запачкаться с вами в этой истории. В любом случае мерзавца надо утихомирить.

– С Мячиковым все понятно, а вот что со вторым делать? Как бы ФСБ нами не занялась, – с тревогой сказал Лялькин.

– Не говорите глупостей, – возразил Казак. – Сколько лет мы работаем вместе, и все в порядке. Что нам ФСБ? Пусть делают что хотят. А мы, Григорий Валерьевич, будем дальше заниматься своими делами.

– Если бы так. Последнее время газетчики только и делают, что пишут о нашей компании. Совсем озверели.