Институты благородных девиц в мемуарах воспитанниц

Покажите мне последние книги, которые дал вам Ф<едор> И<ванович>! — вскричала взволнованная попечительница, позабыв даже кивнуть нам головой, когда мы встали при ее появлении в классе.

Мы молча подали две названные книги.

«Айвенго»... Qu'est-ce-que c'est qu'Aivengo... A coup sur des betises, des aventures d'amour[94], — с авторитетным видом решила попечительница, откладывая в сторону роман Вальтера Скотта, в который она даже не дала себе труда заглянуть, и переходя к Теккерею: — «Базар житейской суеты», — громко прочла она и в негодовании пожала плечами. — И вы прочли уже этот «Базар житейских... треволнений...» или как там... «приключений»? — спросила она, пронизывая нас своими холодными, прищуренными глазками.

Мы молча и с недоумением смотрели на нее, решительно не понимая, из-за чего она так волнуется.

Mais c'est affreux! C'est inoui![95] — восклицала между тем попечительница, обращаясь уже к нашей начальнице, тоже

присутствовавшей в классе. — Нет, этому надо положить конец, пока еще не поздно, — решительным тоном прибавила она. — Отберите у них эти книги...

Но, ваше сиятельство, Ф<едор> И<ванович> желал... — послышался чей-то робкий голос.

Прошу не рассуждать, а слушаться тех, кто умнее вас, — строго прервала попечительница и удалилась из класса, повергнув нас в неописуемое волнение.

Что ж это такое, mesdames? Ведь это просто безобразие! Неужели нам опять придется пробавляться «Парижскими тайнами»[96], как в допотопные времена? — в негодовании повторяли мы. — Нет, мы должны постоять за себя... должны доказать, что мы не стадо баранов... Нужно сейчас же довести все дело до Ф<едора> И<вановича>, и самое лучшее — написать об этом Леночке Мешковой (племяннице Ф. И. <Буслаева>, приходящей воспитаннице нашего класса, которая не явилась в училище в описываемый день по случаю праздника). <...>

Послание это было вручено нашей верной союзнице, дор- туарной горничной Дуняше, которая не замедлила доставить его по назначению.

Письмо наше, как рассказывала потом Леночка, застало ее за обедом, и когда она прочла его Ф<едору> И<ванови- чу>, то он торопливо встал из-за стола и объявил, что тотчас же отправится к нам на выручку.

Явившись к нам в класс, Ф<едор> И<ванович> прежде всего вручил каждой из нас на память по экземпляру «Всеобщей истории» <В.Я.> Шульгина и как ни в чем ре бывало завел с нами речь об этой книге. Наконец вошла и начальница, заметно взволнованная.

А как вам понравился «Базар житейской суеты»? — вдруг спросил нас Ф<едор> И<ванович>. — Не правда ли, превосходная вещь? Это одно из лучших произведений Тек- керея.

Мы не читали его, Ф<едор> И<ванович>, — ответили мы.

Отчего же? Разве вам некогда было?

Нет, не то что некогда, но у нас отняли ваши книги. Говорят, что нам неприлично читать их.

Что?.. Что такое вы сказали? Мне послышалось что-то странное... невероятное, — проговорил Ф<едор> И<вано- вич> с неподражаемо разыгранным удивлением.

Maman и попечительница находят, что нам неприлично читать Вальтера Скотта и Теккерея, — повторили мы. — Вот, спросите у нее сами.

Что это значит, Е. И.? — спросил Ф<едор> И<вано- вич>, обращаясь к начальнице, которая казалась сильно смущенной, хотя и старалась придать себе непринужденный вид. — Неужели княгиня в самом деле нашла неприличными книги, которые я дал воспитанницам?

О, нет... напротив, Ф<едор> И<ванович>, — ответила начальница заискивающим тоном и беспокойно озираясь по сторонам, причем все лицо ее покрылось багровыми пятнами, — только... только ее сиятельство желает, чтобы я просматривала все, что читают воспитанницы.

О, если так, — вскричал Ф<едор> И<ванович>, — то я прошу вас сегодня же... сейчас же съездить к княгине и передать ей, что я ни минуты не останусь инспектором училища, если она решилась так бесцеремонно контролировать мои поступки!

Дело приняло крайне неприятный для нас оборот, и мы совсем приуныли. Но на следующий день Леночка Мешкова привезла нам радостную весть о том, что «враг побежден» и что попечительница прислала Ф<едору> Жвано- вичу> письмо, в котором дала ему торжественное обещание не вмешиваться более в его распоряжения.

Попечительница пыталась также вторгаться и в учебную область и не раз обращалась к учителям с разными благими советами относительно преподавания. <...> А. Н. Бекетов с самым хладнокровным видом делал ей возражения приблизительно такого рода:

Что же об этом толковать, княгиня! В вопросах, касающихся учебной части, только Ф<едор> И<ванович> и может иметь голос, как опытный педагог и как человек компетентный в деле преподавания. А мы с вами что же тут смыслим?..

Только одного француза Круаза наша попечительница и считала стоящим на высоте занимаемого им положения и только ему одному, как образцовому учителю, она не находила нужным делать внушений и руководить в учебных занятиях.