Инспектор Лосев

Первым докладываю я о своем разговоре с Купрейчиком, внезапном появлении Барсикова, о его шальном выстреле и обо всем прочем. Особенно всех заинтересовывает наш с ним поздний разговор, не его угрозы, конечно, а его вольные и невольные признания.

– И все-таки, – заключаю я, – мне так и неясна роль самого Барсикова в этой преступной цепочке, а следовательно, и мотив убийства Семанского. Барсиков сказал, что убрал конкурента. Во время их спора во дворе, который слышал Гаврилов, Семанский якобы сказал Барсикову про Купрейчика: «Он с тобой работать не будет». Но что это значит, что это за работа? Ведь ни в получении пряжи фабрикой, ни в отправке ее Шпринцу Барсиков участия не принимал. Выходит, он вообще лишнее звено, ему нет места в цепочке.

– Не совсем так, – качает головой Эдик. – Даже совсем не так!

– Ну, поясните-ка нам пока один этот вопрос, о роли Барсикова, – обращается к нему Кузьмич. – А потом уже обо всем остальном.

– Пожалуйста, – охотно откликается Эдик. – Все объясняет записная книжка этого Барсикова. Я ее просмотрел. Даже уже изучать начал. Там среди телефонов разных лиц, которых еще придется проверять, есть очень странные номера, на первый взгляд, конечно. Вот, кстати, эта самая книжица, – Эдик вынимает из папки весьма потрепанную, в черной клеенчатой обложке записную книжечку с лесенкой алфавита сбоку и показывает нам. – Вот обратите внимание на такие, к примеру, телефоны, – он начал листать. – Вот, скажем, Купрейчик. Рядом записан такой номер телефона: девятьсот одиннадцать, восемь, девять, семь. Но такого номера, из шести цифр, в Москве вообще не существует. Кроме того, дома у Купрейчика и на работе совсем другие номера телефонов, не то что Барсиков какую-то цифру пропустил, скажем.

– Почему вы первые три цифры произносите, как девятьсот одиннадцать? – спрашивает внимательно слушавший Кузьмич. – А следующие называете все по отдельности?

– Виноват, – поспешно откликается Эдик. – Первые три цифры я прочел неверно. Их надо прочесть так: девять, одиннадцать. Между ними точка стоит. И после каждой следующей цифры – тоже точка. И пока что я обнаружил еще пять фамилий с такими же странными номерами телефонов. Вернее, уже пять, я дошел только до «м».

– Шифр, – спокойно замечает Углов.

– Так точно, – подхватывает Эдик. – Шифр. Но тут есть два интересных момента. Первый. Цифры этих, условно говоря, номеров написаны в разное время. Представляете? Это видно невооруженным глазом. И второе. Что касается Купрейчика, то цифры эти совпадают с количеством тонн пряжи, отправленной им в разное время Шпринцу. И вот очень интересно будет проверить, а сколько же этой самой пряжи Шпринц всего получил? Уверен, что больше, чем Купрейчик ему отправил. Намного больше он получил.

– Думаешь, еще кто-то отправлял? – с интересом спрашиваю я. – Те пятеро, например, да?

– Вот именно, – кивает Эдик. – По крайней мере, те пятеро. А то и больше еще наберется. Вот вам, скорей всего, и роль Барсикова.

– Бухгалтер? – смеется Петя.

– Бери выше, – Эдик важно поднимает палец. – Он ищет и находит предприятия, где имеются дефицитные неликвиды, в частности, допустим, пряжа. И вступает там в контакт с нужными людьми. Ведь эти самые неликвиды – готовые, так сказать, живые и, на первый взгляд, совсем безопасные деньги, огромные к тому же деньги. А заместителю начальника Разноснабсбыта нужна информация, докладная о наличии на таком-то предприятии дефицитных неликвидов, чтобы дать указание отправить их для продажи в магазин Шпринцу. И вот Купрейчик, видимо, был самым крупным поставщиком этой пряжи и самым поэтому выгодным. Цифры у остальных пяти значительно меньше. Вот какова роль Барсикова в этой цепочке, – обращается Эдик к Кузьмичу.

– Ну давай уж дальше, все свои соображения по делу, – предлагает Углов. – Это же у тебя не все.

– Минуточку, – вмешивается Кузьмич. – Кончим уже сперва наши вопросы, чтобы потом не возвращаться. У тебя все? – обращается он ко мне.

– Не совсем, – отвечаю я. – Хотя роль Барсикова и проясняется. Можно даже теперь предположить, вернее, нащупать и мотив убийства. Барсиков решил прибрать Купрейчика к своим рукам. Драка из-за «золотой курочки», как выразился Шпринц. Но остается еще один неясный вопрос, по нашей линии. Помните, Федор Кузьмич, Муза Леснова передала нам интересный разговор. Вернее, не сам разговор, а его схему, что ли. Между Лехой и ее возлюбленным, Чумой.

– Вы, Виталий, все-таки по-человечески их называйте, – замечает Виктор Анатольевич. – Без этих дурацких кличек, пожалуйста.

– Извините, – поправляюсь я. – Хотел сказать – Совко. Так вот, из того разговора становится ясно, что Леху, то есть Красикова, и Совко послал в Москву из Южноморска к Барсикову, а вернее, в распоряжение Барсикова, этот самый Гелий Станиславович Ермаков, директор магазина готового платья. Я о нем уже докладывал. Послал он эту пару, видимо, с каким-то заданием. Барсиков на эту тему говорить со мной отказался. Но Ермаков этот, очевидно, может оказаться соучастником убийства. Так ведь?