Инспектор Лосев

– Но, господи боже мой, кто наши, какие наши? – его снова охватывает волнение, почти паника. – С ума можно сойти! Ну говорите же, говорите! Чего вы замолчали? Ну, ради бога!

– Их имена вам ничего не скажут, – отвечаю я. – Хотя нет! Один из них как раз работал в этом магазине.

– Красиков! Этот проклятый Лешка, да? – почти обрадованно восклицает Георгий Иванович. – Верно я говорю или нет?

– Точно. Работал у вас, но не на вас, – усмехаюсь я.

– Это все, так сказать, до меня было. До меня, вы слышите? При Гвимаре еще.

– Не имеет значения. Он и на Гвимара Ивановича тоже не работал.

– А на кого же тогда? – напускает на себя наивность Шпринц.

– Подумайте сами.

– Ну на кого же, господи боже мой? – нетерпеливо восклицает Шпринц.

– А я не знаю, – загадочным тоном отвечаю я.

– Нет, знаете!

– И вы знаете, Георгий Иванович. Это сам по себе факт, – насмешливо говорю я.

– Я знаю?! – запальчиво переспрашивает он, не замечая моей иронии.

– Да, вы.

– А я только с вами согласился. Ведь это вы сказали, на кого он работает. На Льва Игнатьевича. Согласен!

– А на кого работает сам Лев Игнатьевич, как по-вашему?

– Ну, это я не знаю. Абсолютно. Уверяю вас.

– Как угодно, Георгий Иванович, – я пожимаю плечами. – Можете не говорить. Я же вас не заставляю.

Я, однако, убежден, что он знает. Я и то, кажется, начинаю кое о чем догадываться. Но я и в самом деле не собираюсь заставлять его отвечать. Оставим это на будущее и пока что не станем уважаемого Георгия Ивановича особенно прижимать неудобными вопросами. Интересно, а Кольку-Чуму он знает?

– Но Леха действовал не один, – говорю я. – Был и второй.

– Убийца? – содрогаясь, уточняет Георгий Иванович.

– Да.

– Какой ужас, какой ужас, господи боже мой. Бедный Гвимар, – снова начинает стенать Шпринц. – И кто же он такой, этот второй бандит?

– Ну, этого вы наверняка не знаете.

– Ах, откуда вы знаете, кого я знаю и кого не знаю! – раздраженно машет рукой Шпринц. – Да я полгорода знаю. Я…

– Фамилия его Совко.

– Совко? – оторопело повторяет Георгий Иванович, снова поправляя сползающие очки. – Действительно… Такой фамилии не слышал, это сам по себе факт, конечно. А зовут его как, подонка этого?

– Николай.

– М-да… Понятия не имею.

– Они оба поступили к кому-то в няньки.

– Это еще что такое? – вполне искренне удивляется Шпринц.

Но мне достаточно его удивления, и объяснять я, естественно, ничего не собираюсь.

– Сам не знаю, – отвечаю я. – Кто-то сказал.

Пожалуй, пора заканчивать этот интересный разговор и прощаться с малосимпатичным Георгием Ивановичем. Только напоследок сделаю, пожалуй, одно доброе дело.

Я наклоняюсь к столу и, понизив голос, говорю:

– Теперь вы понимаете, на что способен этот Леха?

– Еще бы не понять, господи боже мой! – восклицает Шпринц.

– Так вот, учтите. Если вдруг Лида пожалуется ему на вас, – доверительно говорю я, – то и мы, боюсь, вас не убережем. Это я считаю нужным предупредить. Ну, потом-то мы его, конечно, найдем. Обязательно.

Георгий Иванович заметно бледнеет.

– Спа… спасибо… – заикаясь, говорит он.

А мне, признаться, становится немного не по себе оттого, что я приплел сюда вдруг Леху, мертвого Леху, и заставил его хотя бы после смерти сделать что-то полезное для своих близких.

Я поднимаюсь и начинаю прощаться. Шпринц отвечает мне вяло, все еще, видимо, не в силах прийти в себя от нашей беседы.

За окном совсем уже стемнело. Сейчас около шести, и мне пора спешить. Я надеваю пальто, киваю Георгию Ивановичу и выхожу из его кабинетика.

Магазин по-прежнему пуст, и по-прежнему дремлет за прилавком продавщица в черном халате. Когда я прохожу, она поднимает голову, и я ей тоже киваю на прощанье.

На улице и в самом деле темно, хотя высоко над головой, на длинных изогнутых мачтах горят яркие лампы, и вокруг них серебрится воздушный нимб.

Я иду в сторону набережной, не замечая прохожих, и чувствую, как у меня медленно разбаливается голова. Слишком уж много впечатлений за один день, слишком много важных сведений надо удержать в памяти. И сейчас мне предстоит еще одна встреча, очень важная – встреча с Хромым. Не забыть бы, ведь у него тоже какие-то счеты с Чумой, что-то между ними произошло. И случилось это давно и далеко отсюда, в Сибири, то ли в колонии, то ли потом, когда Хромой отбыл свой второй срок и вернулся в родной город. Да, скорей всего, потом, когда вернулся. Из-за этого Хромой и вынужден был в конце концов уехать из Новосибирска, убежать оттуда. Что же там произошло между ними, интересно знать? Какую роль тут сыграл Чума, какую подлую и гнусную роль? Надо в удобный момент расспросить Сергея, не забыть расспросить. Возможно, сам он этого разговора не начнет. А мне необходимо знать. Все необходимо знать, что касается Чумы. Ведь с ним еще предстоит немало повозиться. Очень опасен этот человек. Когда-нибудь он снова выйдет на свободу. Каким он выйдет, таким же опасным? Что надо сделать, чтобы таким он не вышел?

Размышляя, я сворачиваю на одну улицу, потом на другую, миную небольшую красивую площадь с умолкшим на зиму фонтаном и вскоре выхожу к набережной. Только здесь я прихожу немного в себя, стихает головная боль.