Инспектор Лосев

Я нарочно сейчас подбрасываю ему эти имена, всякие имена. Пусть он разбирается по-быстрому, в спешке, что я в самом деле знаю и чего нет, где я попадаю в точку, а где пальцем в небо. Пусть разбирается, и при этом, конечно, неизбежно будет путаться. В этой путанице, спешке и нервничанье я, возможно, кое-что полезное ухвачу. Даже уже ухватил, черт возьми!

– Вот тут не верьте! – захлебываясь от негодования, почти кричит Георгий Иванович и заклинающе протягивает ко мне короткие ручки. – Не верьте этому человеку, умоляю вас! Обманщик и демагог! Это абсолютный сам по себе факт. Подпустит такое, такие, так сказать, экономические обоснования выведет, что тебе ученый, боже ты мой. А сам… родного отца зарежет! Всех продаст! Ах, господи боже мой, Гвимар… Какая беда, какая беда…

И Шпринц в припадке искреннего отчаяния хватается за голову.

Но я так быстро не могу переключиться на покойного Гвимара Ивановича. «Экономические обоснования»? «Демагог»? Ведь это очень похоже на моего собеседника в кафе, на пресловутого Павла Алексеевича. А Лев Игнатьевич – ведь это простая квартирная кража, вульгарная квартирная кража без всякой демагогии и экономических обоснований. Ничего не понимаю! И на всякий случай я подбрасываю Шпринцу еще одно имя.

– А Павел Алексеевич? – спрашиваю я.

– Кто? – удивленно смотрит на меня Шпринц, обрывая свои причитания.

– Павел Алексеевич, – повторяю я.

– Извините, извините. Но такого не знаю, – категорически объявляет Георгий Иванович и, в свою очередь, спрашивает, причем голос у него начинает снова дрожать. – Кто же его, так сказать, убил, вы выяснили?

– Да, – киваю я. – Представьте, ваши же уголовники, из вашего города. И после этого они еще обокрали квартиру Виктора Арсентьевича.

– Не может быть!

– Увы, да.

– Ой, что творится, господи боже мой! – снова начинает причитать Георгий Иванович, хватаясь за голову. – Отказываюсь верить! Отказываюсь, и все! Ну, с Гвимаром я хоть как-нибудь, но понимаю. Лев на что хотите пойдет, если… если, допустим, можно крупно заработать. Но поднять руку на Виктора Арсентьевича, на золотую курочку, так сказать… Не понимаю! Не по-ни-маю!

Шпринц и в самом деле ошарашен этой кражей, поэтому у него вырываются слова, которые он конечно же никогда бы не произнес при других обстоятельствах. И вот оказывается, Виктор Арсентьевич – «золотая курочка»? Вернее, конечно, курочка, которая несет золотые яйца. В виде этой самой пряжи, что ли? Ох, как мне нужен сейчас мой друг Эдик Албанян из нашего московского ОБХСС. Окаемову я не верю, его квалификации, его способностям.

– Лев Игнатьевич действовал не сам, – говорю я. – Он подослал на квартиру Виктора Арсентьевича своих людей, понимаете? Но, возможно, и его самого тоже кое-кто подослал. Вполне возможно, – многозначительно заключаю я.

– А я вам говорю! – азартно возражает Георгий Иванович и машет на меня руками, словно прогоняя из кабинета. – Я говорю, вы с ума сошли! – он все еще не в состоянии прийти в себя от услышанного. – Да, да! Я утверждаю! Идиотом же надо быть, господи боже мой!

– А Лев Игнатьевич, я полагаю, не идиот?

– Ого! Да он нас с вами съест, и мы не заметим. Опомнимся, когда уже переваривать начнет. Вот такой он идиот.

– Да-а, опасный человек. Но что же он не поделил с Гвимаром Ивановичем, как вы полагаете? У них ведь крупная ссора была. Это точно. Но из-за чего?

– Что же вы не понимаете? – саркастически усмехается Шпринц, поправляя съехавшие на кончик носа очки. – Какой-то колоссальный куш, не иначе. Я понятия не имею какой, это сам по себе тоже факт. Откуда мне знать? Я в их дела никогда не совался. И не суюсь. Я свое место знаю. И все! И точка!

– Но разве таким кушем не может быть богатейшая квартира Виктора Арсентьевича, вернее, его покойного тестя, академика? Да там одних картин на…

– Нет, нет и нет! Это сам по себе точнейший факт! – решительно мотает лысой головой Георгий Иванович и тут же снова выставляет перед собой растопыренные руки. – Но имейте в виду, я ничего не знаю! Решительно, вы понимаете? Я, повторяю, в их дела не суюсь. У меня на все официальные документы. Это абсолютный сам по себе факт! И все! И я больше ничего не знаю! Я, извините, хочу спать спокойно, вот так!

Георгий Иванович, видимо, пришел наконец в себя и подумал о собственной безопасности. Давно пора. Как легко, однако, он выходит из равновесия и ударяется в панику. Впрочем, новости на него обрушились, конечно, ошеломляющие. И он, наверное, на минуту только поставил себя на место Купрейчика и тем более Гвимара Ивановича и, естественно, пришел в ужас. Еще бы, есть от чего.

Я сейчас даже не пытаюсь как следует осмыслить всю полученную информацию. Я спешу добавить к ней кое-что еще, если это, конечно, окажется возможным.

– Вы спрашиваете, кто его убил? – обращаюсь я к Георгию Ивановичу, не давая ему возможности сосредоточиться на мысли о собственной безопасности.

– Да, да! – нетерпеливо откликается он, подаваясь вперед. – Весьма интересно.

– Убили ваши.