Инквизиция

– Прости, я не сразу догадался, – сочувственно отозвался Олтан. – В прошлую нашу встречу я принял тебя за фетийку, но, увидев тебя сейчас, я должен был понять свою ошибку. Ни одна коренная фетийка не могла бы выглядеть так, как ты.

Кэнадрат прав, подумал я, когда Равенна тускло улыбнулась, и ее поднявшееся было настроение оказалось вновь испорчено его новостью. В течение многих лет Равенна выпрямляла свои от природы вьющиеся черные волосы, терпела раздражение измененных глаз и проводила как можно больше времени на открытом воздухе, чтобы сделать темнее свою кожу, бледную для кала-тарки. Она выглядела почти как фетийка, но из-за карих глаз и массы черных кудрей ее уже никто за фетийку не принял бы.

– А что Мидий? – спросил Кортьерес.

– Ему дали пост на Архипелаге, точно не знаю какой. Не думаю, что очень важный, но все равно он будет в центре событий.

– Но почему Лечеззар дает им еще один шанс? – удивилась Палатина. – У него же полно других кандидатур.

– Не думаю, что их действительно полно, – возразил мой отец. – Сархаддон исключительно умен, хотя редко показывал это, когда был здесь послушником. Очевидно, он фанатично предан их делу, а Лечеззар не глупец. Они потерпели здесь поражение не по вине Сархаддона. Что касается Мидия, он родом из влиятельной хэйлеттской семьи. Почти непотопляем, представитель старого дворянства в Сфере. Это может тормозить его карьерный рост, но когда-нибудь он все равно станет экзархом.

Даже думать было противно, что этот высокомерный хам поднимется до одного из самых высоких постов на службе Рантаса. Будь я даже согласен с их учением, все равно не стал бы иметь дело со Сферой, возглавляемой людьми вроде Мидия и Лечеззара.

– Мы знаем, что он хотел устроить новый Священный Поход, – заговорила Палатина, играя с бокалом. – Поскольку мы сорвали его планы, ему придется ударить по Архипелагу каким-то другим способом, и инквизиция – лучший из них. Для него, – добавила она, увидев выражение на лице Равенны.

Я даже представить себе не мог, что она должна была чувствовать, видя как сакри, правящие ее страной со времен последнего Священного Похода, вот уже почти четверть века, методично разрывают ее на части.

Равенна родилась через пару лет после тех событий и никогда не знала свободного Калатара. Она унаследовала титул фараона от своего деда, сожженного во время того Похода, но этот титул не более чем пустое, издевательское напоминание об утерянном. Я посочувствовал Равенне. По мне, быть наследником и так несладко, даже без необходимости выдерживать мучения, через которые прошел Калатар.

– Мы в состоянии помочь, – заявил отец, устремляя пристальный взгляд на Олтана. – Если договоримся о пути для оружия, который пойдет в обход Танета прямо на Архипелаг, то обратными рейсами мы смогли бы незаметно вывозить людей.

Наследник Кэнадрата явно засомневался:

– Великие дома должны быть осторожны, чтобы не вовлечься в контрабанду… – начал он, но Кортьерес его перебил:

– Если те люди, которым вы хотите продавать оружие, гниют в тюрьмах Сферы, никто не даст вам денег. Если существует организованное сопротивление снаружи, тогда другое дело.

– Я тоже так полагаю, – поддержал его Олтан, все еще сомневаясь. – Только вот если мы попадемся, конец нашей коммерческой репутаций. Закон запрещает ввозить оружие в Калатар под страхом отлучения, поэтому нам придется найти посредника – третью страну. Но первый шаг – это изложить наше предложение лорду Барка.

Глава 2

«Целый день потратили на согласование кучи торговых мелочей, дай бог, чтобы хоть с пользой», – подумал я, стоя в зале ожидания подводной гавани Лепидора, пока манта Кэнадрата, увозящая наших гостей, отваливала от причального портала. Пройдет не меньше трех недель, пока мы получим ответ, а скорее всего – скорректированное предложение для дальнейшего обсуждения.

Следующий день после прибытия Олтана, последний день лета, я провел в душном кабинете отца, продираясь сквозь сложности торговли Великого дома, Я никогда не был силен в арифметике, и к тому времени, когда мой отец призвал на помощь своего первого советника, дородного Атека, чтобы рассчитать размеры прибыли и проценты на взятки, я почти спал.

Но мне предстоит когда-нибудь стать графом Лепидора, поэтому я изо всех сил старался следить за числами, которые Атек строчил на обрывках пергамента, и не позволял себе смотреть на гладкое, манящее синее море. На самом деле, это и значит быть графом – или любого рода правителем, – и я вынужден был признать, что мне это так же ненавистно, как чувство, что все вокруг ждут от меня решений. Конечно, это приятное чувство, когда все идет хорошо и нет необходимости делать трудный выбор, но во время вторжения Сферы я испытал самые худшие стороны положения лидера, и с меня хватило.