Инквизитор и нимфа

– Сейчас, – простенал Вигн, – я буду пленен! Но и в заточении своем, в сырой и тесной камере ни на миг не пожалею о содеянном. Ради ваших прекрасных глаз, сударыня, я даже готов уплатить штраф в размере двухсот юно за вандализм и повреждения зеленых насаждений. Даруете ли вы мне свое драгоценное прощение? – С последними словами он согнулся вдвое и смачно поцеловал туфельку Лаури.

– Побежали, – сказала девушка.

– Что?

– Сматываемся, говорю. Я знаю тут одно место, где можно оторваться.

– Я тоже знаю много мест, где можно оторваться, – глубокомысленно заметил Вигн.

И все же вскочил с немалой резвостью и рванул в переулок.

Лаури не отставала, хотя дурацкое желтое платье и каблуки здорово мешали.

Они до ночи промотались по подземным барам и кафешкам. За тысячелетия под Флоренцией вырос другой, незнакомый большинству туристов и обывателей город. Захоронения времен Черной Смерти, катакомбы гвельфов – конечно, не чета римским, на виа Аппиа, и все же вполне настоящие, со спертым и сырым воздухом подземелья. Их подтачивала вода, и люди зарывались дальше: подземные театрики, галереи, кафе, рестораны, заброшенные хранилища. На Лауру и Вигна поставили таг, и на поверхность до ночи лучше было не соваться. Коммы они выбросили сразу.

Ныряя в очередной подвальчик, Вигн обернулся к Лауре и предложил:

– Слушай, возвращайся домой, а? Чего тебе вместе со мной таскаться? Ты-то вообще ни при чем.

– Ты зачем цветы оборвал?

– Так. Покуражиться захотелось. – Он пригнулся, вступая под низкую арку, и подал Лаури руку. Лестница была крутой, узкой, со сбитыми ступеньками, так что руку пришлось принять.

Внутри оказалась картинная галерея. Они быстро свернули в один из закутков, где висели невыразительные серо-бурые полотна. Лишь одно цепляло взгляд. На картине изображен был обычный клерк в деловом костюме, с прилизанной шевелюрой и солидным брюшком. Только брюшко отчего-то было прозрачным, и в нем, как в стеклянном аквариуме, поводила хвостом золотая рыбка.

– Ты всегда делаешь то, что тебе хочется? – спросила Лаури.

От бега девушка еще слегка задыхалась. В полумраке галереи платье ее чуть заметно флуоресцировало.

– По большей части да. А что, нельзя?

– Почему же, – усмехнулась Лаури, – можно. Издеваться над слабыми – можно. Цветы с клумбы обрывать – можно. Гордиться тем, чего не заслужил, тоже можно.

Вигн нахмурился:

– Это когда я над слабыми издевался? Если ты о своем ненаглядном Салливане – счет у нас примерно равный.

– Да? Что же он тебе сделал?

Лукас отвернулся и уставился на картину с клерком и рыбой. Дурашливо улыбнулся:

– Тебе нравится? Давай ее украдем.

– Как?

– А вот так.

Прежде чем Лаури успела его остановить, он снял полотно со стены и решительно направился к выходу. Картина была здоровенная, не меньше метра в поперечнике, но ни дежурившая при входе тетка, ни немногочисленные посетители даже не оглянулись. Только у двери Лаура нагнала похитителя, вцепилась ему в руку и прошипела:

– А ну повесь на место!

– Как скажешь, – покладисто согласился Вигн. Вернув картину, он отступил на шаг и залюбовался.

– Ты психопат? – спросила Лаура. – У врача давно проверялся?

Вигн крутанулся на каблуках и прищурившись взглянул на девушку:

– Давно. Лет одиннадцать назад. Сразу после того как прикончил своих родителей.

– Опять выеживаешься?

– Да нет, почему же…

Вигн улыбался. Лауре совсем не понравилась эта улыбка.

– Знаешь, что самое смешное? – медленно проговорил он. – Я ведь пару раз забавы для устраивал Сал-ливану глубокое сканирование. Так вот он, бедняга, верит, что своих стариков грохнул. Не сумел их вытащить из супермаркета, когда там бомба рванула. А сам ушел, потому что почуял террориста. Он довольно сильный эмпат, так что это для него пустяки. Страх, ненависть… нормальные человеческие чувства.

– При чем здесь Марк?!

– Правильно. При чем здесь Марк? Мы же вроде бы обо мне и о психиатрии. Так вот. Когда мне было пять лет, родители обещали мне на день рождения пони. Настоящего шетландского пони. А подарили гоночную машинку, такую, детскую. А мне хотелось пони. Мы жили в Брайтоне. Я велел им зайти в море. Сначала по колено. Затем по пояс. Затем по шею. Затем…

– Перестань!

– Им тоже очень хотелось, чтобы я перестал. – Вигн наконец замолчал.

Лаура прижала ладони к щекам. Щеки горели.

– Зачем ты мне это рассказал?

– Я отвечал на твой вопрос. Ты же хотела узнать, когда я в последний раз был у психиатра? Вот тогда и был. Шринк[7] меня спровадил в спецприют. А затем уже в лицей. Раннее проявление способностей. Вундеркинд я.

– Не нужны мне твои исповеди.

– Не нужны, так и проваливай.

– Захочу и уйду. Кто ты вообще такой, чтобы мне приказывать?

На них уже оборачивались. Тетка-галерейщица снялась с места и поплыла к парочке, возмущенно колыхаясь. Два центнера как минимум, эдакий Харконнен-старший на антигравах.

– Она нас задавит, – спокойно сказал Вигн. – Как слон моллюска. Слушай, есть идея. Ты на дискотеке ксено была?

– Нет. И ты не был. Там с двадцати одного вход, и в костюмах.

Вигн усмехнулся:

– Я сам себе и костюм, и какое хочешь удостоверение. И тебя провести могу.