Инквизитор и нимфа

На пустоши горел костер – синеватое негреющее пламя. Луна закатилась, исчезла и церковь – ведь нельзя же было считать церковью поросшие мхом развалины? У костра перед развалившейся церковью сидел человек. Сидел, чертил в пыли лезвием ржавой катаны.

Когда Марк подошел, человек поднял голову:

– Я вижу, ты обдумал мое предложение?

– Обдумал, – сказал Марк и тоже присел на корточки у костра.

Со времени их последней встречи человек нисколько не изменился, но Марк сейчас видел – или просто знал, – что обладатель ржавого меча намного старше геодца. Возможно, он старше и самой этой безвидной равнины с тенями холмов у горизонта.

– Что же ты решил?

– Я согласен, – медленно ответил Марк. – Но сначала я хочу знать, кто ты такой.

Человек пожал плечами:

– А я своего имени и не скрываю. Ты можешь звать меня Эрлик Владыка Мертвых.

– Значит, я уже умер?

Эрлик Владыка Мертвых усмехнулся:

– Еще нет, но мой сынок тебя основательно потрепал. Смотри, у тебя даже тени не осталось.

Марк оглянулся. Тени он действительно не отбрасывал. Зато тень сидящего у костра была черной, густой, чернее лишенного звезд и луны неба. Тень подрагивала – то ли от неспокойного пламени, то ли была в ней и собственная жизнь.

– Это не он. Не твой сын. Это другое.

Эрлик поднял на собеседника отливающие белизной глаза:

– Ты уверен?

– Я ни в чем уже не уверен.

Человек с катаной поднялся и встал у костра.

– Итак. О чем ты хочешь меня попросить? О чем может попросить умирающий?

– Дай мне силу. Не дай мне погибнуть от этой твари, и я убью его.

Эрлик покачал головой:

– Больно ты скор. Не так-то просто это сделать. Оборотня можно убить лишь серебряным мечом, а меч у лисы.

– У какой еще лисы?

– У девятихвостой. В мире, который вы называете Новой Ямато.

– Я достану меч.

– Как бы тебя самого сперва не достали. Жидок ты, братец.

Владыка Мертвых склонил голову к плечу и окинул Марка критическим взглядом. Неужели и здесь не дождаться помощи?

– Я бы отдал тебе свой меч, – после минутного раздумья произнес Эрлик, – только ты его не удержишь. Вот разве что тень меча. Так ведь у тебя и тени нет, кому же ее держать?

В насмешке явственнее проступило семейное сходство, и Марк обозлился:

– Не издевайся. Я же вижу, ты что-то придумал.

Не отвечая, Эрлик резко чиркнул у себя под ногами лезвием ржавого меча. Марку послышался отдаленный крик. Крикнуло – и замолчало.

Тень черным комком скрючилась у ног Владыки Мертвых.

– Позови ее.

– Что? – оторопел Марк.

– Позови ее любым приятным тебе именем – и она станет твоей.

Марк смотрел на тень. Она походила на карлика, маленького черного карлика под черным зонтом. Оле Лукойе из сказок Миррен. Когда-то, трехлетним малышом, Марк заболел скарлатиной. Об этой болезни давно забыли, но бациллы, как выяснилось, еще таились по дальним деревням. Марк подхватил скарлатину во время поездки к дедушке. Миррен примчала сына в город, и его вылечили на следующий же день – но он помнил ночь в дедушкином доме, когда к постели подбиралось жгучее, красное. Марк метался и звал. Приходил добрый черный карлик, укрывал его прохладным зонтом – и красное отступало, пряталось в щель за потолочными балками.

– Оле, – позвал Марк. – Оле, иди ко мне.

Тень радостным щенком метнулась к его ногам и улеглась там, словно от века не знала другого хозяина. Что-то изменилось, хотя Марк пока не понял – что.

Он взглянул на стоящего у костра:

– Как же ты теперь без тени?

Владыка Мертвых усмехнулся усмешкой своего сына и ответил:

– Я сам себе, Салливан, самая черная тень. И кстати, забыл предупредить… Оле придется кормить.

– Чем?

Усмешка Эрлика стала шире. Сверкнули мелкие белые зубы.

– Он сам тебе об этом расскажет. Развернувшись, Владыка Мертвых закинул катану на плечо и тяжело и мерно зашагал в глубь своего непроглядного царства. Салливан остался сидеть у костра. Откуда-то он знал, что должен дождаться, пока прогорит огонь.

Интерлюдия Допросная

Лучше всего ему почему-то удавался кровосток. Нет, были здесь и железные скобы для факелов, и мокнущий от вечной сырости камень, и уродливый скелет дыбы. Но кровосток – узкий, заполненный бурой и густой жижей желоб – получался особенно реальным. Можно пощупать его склизкие стены, ощутить запах, сладковатую вонь падали и кислый привкус железа, можно окунуть пальцы в густую и липкую гниль на его дне. В буром канальце отражалась луна, до половины скрытая земной тенью. Или даже две луны, две лунные половинки. Будем щедрыми.

Одновременно, не зрением, он видел, как ежится за стенкой – которая и не стенка вовсе, а металлопластовое окно – секретарь и как ухмыляется ко всему привычный Висконти.

Марк открыл глаза. Конечно, не было никакого кро-востока. Была серая комната в одном из многих подвальных помещений Замка. Были кресло с высокой спинкой, в котором сидел следователь, и два стула для арестованных. Следователь – он, Марк. Допрашиваемые – две личные «заглушки» лемурийского посла.