Инквизитор и нимфа

– Не смейте, Ван Драавен! Если вы к нему прикоснетесь хоть пальцем…

– То что? – Геодец наконец обернулся. Взгляд у него был сумрачный.

– Что, Салливан? Ваша голова будет прикатываться ко мне ночью и кусать за голые пятки? Да не дергайтесь вы так, все равно не вырветесь. А за мальчика не беспокойтесь. Если я не ошибаюсь – а я ошибаюсь довольно редко, – его ждет великое будущее. О вас я бы этого не сказал.

«Меня ничего не ждет, – подумал Марк. – Я сдохну сегодня, так или иначе». И он знал, что это правда. Некогда у гэллоуэйских О'Салливанов был пророческий дар. Многие из них предвидели день и час своей смерти. И вот когда он вновь прорезался, этот проклятый дар, – на забытой людьми и богом планетке, в двух шагах от скалящейся в улыбке смерти. На смерти была черная священническая сутана. Может быть, так умирали пра-пра-пра-прадеды и прабабки Марка – у столба, на костре, под вой толпы и мерное бормотание святого отца. Может быть, так умер тот, чью память пробудила в его генах поющая магнитосфера планеты.

– Нет, – неожиданно и отчетливо произнес лжесвященник. – Тот Марк Салливан умер не так. Он сам поджег много костров. Ваш предок был инквизитором.

– Жаль, что он не добрался до тебя, бесовская тварь, – прошипел Марк.

С него, как кожица с обожженного яблока, сползали десять веков изгнания, налет чужого слова и смысла, мнившийся таким прочным – и оказавшийся шелухой. И лезло из глубины, изнутри то древнее, гэльская ярость и гэльское тяжелое упрямство, то, что заставляло Ангуса Салливана, захлебываясь, пить четвертую бутылку виски на поминках собственного сына, то, что бросало Шеймаса Салливана вон из дома, на полицейские шокеры и силовые щиты заграждения, и тысячи тысяч других Салливанов – цепочка, уходящая в века. Серебряный ионнанитский крест задрожал, но пока держался.

– Кажется, началось, – пробормотал человек с прозрачными глазами убийцы.

Глаза Марка Салливана, выпученные и налитые кровью, остановились на тонкой мальчишеской фигурке. Сын мертвого утабе воздел руки к раскаленному солнцу и, кажется, запел, но землянин все равно не услышал бы песни за набатом крови в ушах. И вот тогда лжесвященник вытянул руку и взял Марка за горло.

– Слушайте меня внимательно, Салливан, повторять не буду. Вы биолог, так что должны понять меня быстро. От этого многое зависит, в частности ваша жизнь.

Жесткие пальцы на подбородке… Слушай, как говорит секен, смотри, как бьется в кулаке белый зигзаг молнии… С кем это было?

– Тварь, живущая в вас и в той цепочке ваших гэльских предков, о которых вы так красочно размышляли, – это узкоспециализированный паразит. Его цикл размножения проходит в существах, подобных секенам, или цветкам, как выражался ваш наставник. В них паразит откладывает яйца, из которых вылупляется первая личиночная стадия. Это убивает секен. Земной, насколько я понимаю, издох около пятидесяти тысяч лет назад. А вылупившиеся личинки выбирают животных с наиболее развитой нервной системой на планете – к примеру, людей – и, поселяясь в них, впадают в спячку. Личинки не могут самостоятельно перемещаться в космосе и ждут, ждут тысячелетиями, оставляя свой оттиск в генах и проявляясь у носителей как слабая способность к эмпатии. Они ждут, пока их промежуточный хозяин разовьется настолько, что начнет расселяться по галактике. И вот тогда наступает их звездный час. Личинки вместе с хозяевами распространяются по планетам, часть из которых облюбовали секены…

Горячий ветер хлестнул по кресту, швырнул в лицо лжесвященнику горсть пыли и травяного сора. Но голос, негромкий и четкий, не потерялся в ветре.

– Секены тоже проходят две стадии развития. Первая, стадия роста, еще не годится для размножения паразитов, но вызывает переход личинок во второй возраст. Это резко увеличивает способность к телепатии у носителей, как правильно догадался Франческо. Все ваши вундеркинды с рано проявившимися способностями побывали на планетах с молодыми секенами. Что касается личинок, то они снова ждут, пока секен не созреет и не начнется цветение. Почуяв цветущий секен, личинка проходит третий метаморфоз. Затем перелинявшая нимфа покидает промежуточного хозяина и заражает секен, парализуя его нервную систему и направляя метаболизм на свои нужды. В секене она растет, жиреет, и наконец из нее вылупляется взрослый паразит, который откладывает яйца. Цикл завершен.