Инга. Мир

Ужасно лень было вставать, отлепляться от Серого, идти за камни с фонариком, чтоб пописать. Но после они лягут, снова вместе. Такое счастье.

- Слышишь? - он поднял голову.

Из темной степи, в промежутках между ленивым рокотом дальнего дождя слышался мерный стрекот.

- Ну вот. Едет кто-то. Что будем делать, Сереж?

- Ждать будем.

Стрекот постепенно превратился в рычание, запрыгал по темноте кружок света. Инга беспокойно всматривалась, а Сережа держал ее руку, иногда толкая плечом.

- Да не шебуршись. Нормально. Мотик, значит, всего-то двое там. Просто люди, Инга.

- Хорошо бы. У нас даже топора нету. Чего ты ржешь?

- Угу. Выскакиваю с топором, из темноты. И ты следом, вся сажей расписанная. Сиди.

Он встал, настороженно глядя на приближающийся мотоцикл. Тот потарахтел уже совсем рядом, на бровке травы за камнями. Умолк. Тихий говор приблизился. И в свет костра ступил высокий худой парень в черных штанах и и длинной футболке, черной же бандане на маленькой голове. Так же настороженно уставился на Горчика, перевел взгляд на сидящую Ингу.

- Вечер добрый, - выжидательно сказал Горчик.

Парень обернулся и сказал в темноту сердито:

- Вот видишь? И чего теперь? Ехай, ехай. Здрасти. Вы извините. Мы тут. Мы ненадолго. К ним.

Инга нахмурилась, соображая. А из-за спины парня вышла девочка, в шортах и широкой футболке с черепом. Лет с виду тринадцати, не старше. Повторила за ним:

- Мы ненадолго. Можно? Извините. Мне надо. К ним.

- К кому? - Инга тоже поднялась, оглядываясь.

А девочка пошла к стеле, огибая озерцо, и пропала в темноте за тростниками. Парень помялся, и с удивлением глядя на удивленные лица, объяснил:

- Мы к Морскому воину. И к Волне. Наська пристала, то сестра моя, Наська. Я завтра уже уезжаю, меня Вадик зовут, ну я пообещал, еще неделю назад, и забыл. Ну, так. Закрутился. А она сегодня ажно в истерике, ты обещал. Ну вот. Привез. Она только попросит, да мы обратно. Мы с Ковыльного, туда в степ километров тридцать.

- А... - сказал Горчик, а Инга сильно дернула его руку, чтоб помолчал. Сказала сама:

- К Морскому воину... А что она там делает? Сейчас?

- Что всегда, - снова удивился черный Вадик, - просит.

- Что просит? - ее пальцы все крепче сжимали Сережину руку.

- Почем я знаю, - Вадик, кажется, слегка рассердился, но вежливо сдержал себя, - вслух же нельзя. Вы не знаете, что ли? Я думал, вы сюда тоже. Просить.

- Ох, - сказала Инга и засмеялась, снова села, таща Сережу, чтоб сел рядом, - Вадик, вам чаю, может? У нас еще паштет, шпротный. Угощайтесь. Мы не знаем, извините. Вы расскажете?

Вадик важно кивнул и, подкатив камень, сел, став похожим на черного, освещенного красным кузнечика. Положил руки на тощие колени.

- Ну, тут просто ж все. Когда Морской влюбился в Волну, стал за ней везде, ходить, значит, а она над ним посмеялась сперва. И ушла. А он все равно, нашел ее, и так долго искал, что когда нашел, она уже согласилась. Потому что - упорный, как черт. Пришел, а она его ждет. Понимаете? Он поэтому без меча, потому что надеялся, не надо ее там воровать, увозить. Шел, чтоб сама. Ну, так. А теперь, если ночью его попросить, то сбудется. Только нельзя говорить, никому, чего просишь. Девки наши все сюда бегают. Ну и сдалека люди едут. Нась?

Повернулся, держа в руке сунутый Ингой бутерброд. Девочка стояла за его спиной, блестела глазами, поправляя короткие темные волосы.

- Ну, ты чего там, все? Поехали, что ли?

Наська вышла, кивнула и села, бесцеремонно сдвигая брата с камня, а заодно забирая у него угощение.

- Здрасти. Доброй ночи. Вадик, ты пошел бы мотик проверил.

- Чего его проверять? - обиделся Вадик, топчась над сестрой.

- Стоит криво, - ответила та и приняла от Инги кружку, - спасибо, ага. Упадет же вдруг. Сумка посыплется. Ну?

- А, - парень подумал и канул в темноту.

Девочка, кусая хлеб, вполголоса пояснила:

- Пусть он тоже. А то стремается же.

Инга и Сережа молча следили, как она кушает, шумно хлебая из кружки теплый чай. Вадика в темноте не было слышно, только пели ночные сверчки, мерно плескало близкое море, да шелестели тростники, будто в них кто-то просыпался и поворачивался, снова стихая.

Когда чай был выпит, Наська вежливо передала Инге пустую кружку. Встала, складывая в рот остаточек бутерброда. Из темноты, кашлянув, снова явился на свет Вадик, но подходить и садиться не стал.

- Нормально? - ясным голосом спросила его сестра.

- Ну. Да. Поехали?

- Доброй вам ночи, - певуче сказала девочка и исчезла. Из темноты рыкнул мотоцикл, затарахтел, перекрывая слова. И покатился, забирая свой шум, увозя его в спящую степь, прыгая пятнышком света по ухабам и кочкам.

- Горчик, - сказала Инга, когда шум мотора сравнялся с песнями сверчков, - ты, черт с карманами. Ты знаешь, как я тебя люблю? О-о-о... ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю. Пойдем скорее в палатку.

- Да, - ответил Серега, - ну, да... я как-то...

- Ты. Именно что ты, Сережа мой Бибиси. Это твои Иван и Лика теперь исполняют желания Насек и Вадиков. Как она его, иди, говорит, к мотоциклу.